Позже

Я выбрался из машины и пошел следом за Лиз к входной двери. По пути я украдкой взглянул на мертвого человека, стоявшего у входа в гараж. Он, наверное, понял, что я его вижу, потому что поднял руку. Убедившись, что Лиз на меня не смотрит, я тоже приподнял руку.

Каменные ступени вели к высокой деревянной двери с дверным молотком в виде головы льва. Лиз не стала стучать, а просто вынула из кармана бумажку и, сверившись с ней, набрала код на домофонной панели. Красный огонек сменился зеленым, и раздался щелчок открывшегося замка.

Стал бы Марсден давать свои коды простому курьеру? Что-то я сомневался. И тот знакомый, который рассказал Лиз о таблетках, тоже вряд ли знал коды на вход в дом Марсдена. Мне не понравилось, что их знала Лиз, и впервые за тот жуткий день я подумал о Террьо… вернее, о твари, теперь поселившейся в Террьо. Я победил эту тварь в ритуале Чудь, и, может быть, она и вправду придет на мой зов, при условии, что подобные сущности в принципе держат данное слово и соблюдают договоренности. Может быть, мне еще предстоит это выяснить. Для себя я решил, что если и позову ее, то лишь в крайнем случае, когда совсем прижмет. Потому что я жутко ее боялся.

– Заходи в дом. – Лиз убрала бумажку в задний карман джинсов и сунула руку в карман пальто. Я еще раз взглянул на мертвого человека – видимо, Тедди, – стоявшего у входа в гараж. Глядя на окровавленную дыру на том месте, где раньше был его рот, я подумал о пятнах крови на серой толстовке Лиз. Может быть, это была кровь из носа.

А может быть, и нет.

– Я сказала, заходи в дом.

Это было не приглашение.

Я толкнул дверь и вошел. В доме не было ни холла, ни прихожей. Дверь вела с улицы прямо в огромную гостиную. В центре гостиной располагался углубленный участок со встроенными в стенки диванами. Позже я узнал, что такая особенность интерьера называется «уголком для беседы», или «конференц-ямой». Вокруг углубления стояли диваны и кресла (может быть, для того, чтобы зрители могли наблюдать за участниками разговора внизу). Там была барная стойка, кажется, на колесах. На стенах висели какие-то яркие штуки. Я говорю «штуки», потому что, с моей точки зрения, это были не картины, а просто бессмысленные загогулины и кляксы, но они были в рамах, так что Марсден, наверное, считал их картинами. Прямо над конференц-ямой висела люстра, которая, судя по виду, весила не меньше пятисот фунтов[14]. Я подумал, что мне не хотелось бы под ней сидеть. В дальней части гостиной располагалась широкая двойная лестница. Такие лестницы я видел только в кино и в фирменном магазине «Эппл» на Пятой авеню.

– Ничего себе хата, скажи.

Лиз захлопнула дверь и ткнула основанием ладони в выключатели. Зажглись бра на стенах и люстра над конференц-ямой. Люстра была красивой, и ее свет был красивым, но я был не в том настроении, чтобы оценить красоту. Во мне росла неприятная уверенность, что прежде, чем ехать за мной, Лиз уже здесь побывала и застрелила Тедди.

Она не знает, что я его видел, а значит, ей не нужно меня убивать, твердил я себе, и хотя в этом был смысл, полагаться на логику было бы опрометчиво. Лиз удолбалась по самые уши и была на взводе. Я снова подумал о бомбах Подрывника.

– Вы не спросили, – сказал я.

– О чем не спросила?

– Здесь он или нет.

– Так он здесь? – Она спросила без всякого интереса, явно лишь для проформы. Я не понимал, что происходит.

– Нет, – сказал я.

Она ни капельки не огорчилась в отличие от прошлого раза, когда мы искали Террьо.

– Давай проверим второй этаж. Может, он сейчас в спальне. Вспоминает счастливые времена и всех перетраханных им баб. Их было немало после ухода Маделин. И до ухода, наверное, тоже.

– Я не хочу подниматься наверх.

– Почему? Здесь нет привидений, Джейми.

– Есть, если он наверху.

Лиз на секунду задумалась, затем рассмеялась. Она по-прежнему держала руку в кармане пальто.

– Пожалуй, в твоих словах есть резон. Но раз уж мы все равно ищем именно его, то придется подняться. Ándale, ándale[15]

.

Я указал на коридор, выходивший из комнаты справа:

– Может, он в кухне?

– Решил чем-нибудь подкрепиться? Что-то я сомневаюсь. Мне кажется, он наверху. Пойдем.

Я мог бы спорить с ней дальше, мог бы вообще наотрез отказаться, но тогда она вынула бы руку из кармана, а я точно знал, что будет у нее в руке. Поэтому я послушно поднялся наверх, по правой лестнице. Перила, сделанные из матового зеленого стекла, были гладкими и прохладными. Ступени, тоже зеленые, были каменными. Всего сорок семь штук, я их считал, и, наверное, каждая стоила, как новая «киа».

На стене на верхней площадке лестницы висело огромное зеркало в позолоченной раме, высотой футов семь. Точно такое же зеркало висело и на площадке над левой лестницей. Поднимаясь, я видел свое отражение и отражение Лиз у меня за спиной.

– Ваш нос, – сказал я.