Прах и безмолвие

— Думаю, сделано все, что нужно. Разосланы по факсу фотографий, отпечатки пальцев и тому подобное. Управление по борьбе с наркотиками, таможня — все поставлены на ноги, они уже несутся на скорости сто миль в час по маршруту Парка, пока не распространились вести о том, что его взяли.

— А что сам Парк?

— Молчит как рыба. Он сильно напуган. И боится он не нас.

— Ну это мы посмотрим, — сказал Дэлзиел, беря телефонную трубку.

— Сэр, — попытался предостеречь шефа Паско, — боюсь, что он не наш клиент. Нас просто попросили подержать его у себя, пока Управление по борьбе с наркотиками не решит, что с ним делать.

— Он же у нас в камере? — возразил Дэлзиел. — Я только хочу спросить его о нашем общем друге Уотерсоне. Возбуждено уголовное дело, есть подозрение, что совершено предумышленное убийство. Никто нас не осудит. А ты, пока его приведут наверх, посвяти-ка меня в последние события.

Паско сжато изложил события прошедшего дня, а через десять минут они сидели напротив Гарольда Парка в комнате для допросов.

Паско, ожидая, что Дэлзиел постарается показаться Парку страшнее его хозяев, которых Парк, это было совершенно ясно, очень боялся, с тревогой думал, как далеко в этом устрашении может зайти толстяк. Но Дэлзиел, уже не в первый раз, удивил его.

— Гарольд Парк? — улыбаясь, приветствовал он торговца ветеринарными препаратами. — Как они тут с тобой обращались, Гарри? Поесть тебе дали чего-нибудь? Кофе? Чаю? А покурить?

— Спасибо, — сказал Парк, беря предложенную Дэлзиелом сигарету.

— Просто табак, к сожалению, — посетовал Дэлзиел, поднося ему зажигалку.

— Я ничего другого и не курю.

— А, торгуешь зельем, но сам его не употребляешь? — засмеялся Дэлзиел. — Умный парень. Но у тебя, как я вижу, проблемы. Наркотики — это большие деньги, а у больших денег, как правило, длинные руки, и, если ты начнешь говорить, одна такая рука может достать тебя даже в каталажке и оторвать тебе одно место. Правильно? Я понимаю твои трудности. Поэтому не буду пытать насчет того, кто у вам там в цепочке. Пусть другие этим занимаются, но не я. А мне от тебя нужен так, один пустячок, и это никак не связано с наркотиками. Просто расскажи мне все о Грегори Уотерсоне.

— Уотерсоне? Почему все так интересуются этим проходимцем? — удивился Парк, и похоже, искренне. Потом на его лицо набежала тень подозрения. — Или это он меня вам продал?

— Не говори глупостей, — вздохнул Дэлзиел. — Я мог бы тебе наврать и сказать «да», чтобы ты взбесился и выложил мне все, что тебе известно о нем, но я в такие игры не играю, Гарри. Мистер Паско был совершенно искренен, когда пришел к тебе и спросил про Уотерсона. Это просто тебе не повезло, что все потом так обернулось. Если бы мистер Гован содержал свой фургон в лучшем виде…

— Этот шотландский идиот! Он еще свое получит, я ему устрою!

— Это как тебе будет угодно, Гарри… Так что же мистер Уотерсон?

— А что я с этого буду иметь?

— Мою благодарность, Гарри. А это много значит для любого в твоем положении. Именно я в суде поддержу тебя, когда ты будешь просить выпустить тебя под залог, помни об этом, Гарри, — без труда соврал Дэлзиел.

— Под залог? Да кто же выпустит меня под залог? — возразил Парк, но в глазах его блеснул луч надежды.

— Все может быть, если полиция не станет очень стараться, доказывая, что этого делать нельзя, — ответил Дэлзиел, многозначительно постучав пальцем по собственному носу.

Паско про себя застонал при виде этого сочетания цинизма и плохой актерской игры. Парк подумал, пожал плечами и согласился:

— Хорошо. Я расскажу вам, что знаю, Но только вам. — Он бросил враждебный взгляд на Паско. — И я не признаю за собой никакой вины. Все это досадное недоразумение, понятно?

— Конечно, так оно и есть, — елейным голосом проворковал Дэлзиел. — Мистер Паско, почему бы вам не прогуляться немножко? И может быть, вы могли бы принести нам с мистером Парком по чашечке чайку? С пышечками. Я люблю пышечки, а вкусы мистера Парка, я уверен, сходны с моими.

Паско вышел не без облегчения. Через десять минут он вернулся с подносом, на котором стояли две чашки чая и целая тарелка пышек. Дэлзиел взял одну и откусил от нее солидный кусок. На губах у него заблестела сахарная глазурь, а по подбородку потек малиновый джем.

— Прелесть! — воскликнул он. — Я иногда думаю, что охоч до пышек не меньше, чем до баб. Только с бабой в постели все каждый раз одинаково, а когда кусаешь пышку, это каждый раз будто бы впервые. Надеюсь, ты со мной согласен, Гарри, потому что там, где ты скоро окажешься, разносолов тебе не будет, а пышки ты будешь получать только каждое второе воскресенье. — И, опрокинув себе в рот полную чашку обжигающе горячего чая, Дэлзиел направился к выходу.

— Ну? — спросил Паско, когда они вместе шли по коридору.