Прах и пепел

– Ладно уж. Взялся довести, значит, доведу.

Большая столовая была разгорожена невысокими – чуть выше сидящего человека – перегородками на отсеки. Белые в таких же, как у Ларри тёмно-зелёных пижамах проходили и рассаживались. Арчи быстро оглядывал зал.

– Сейчас найдём твой одиннадцатый.

Но к ним уже подошла полная белая женщина, туго затянутая в белый халат. Кивнув на их приветствие, она строго посмотрела на Ларри.

– Лоуренс Левине?

– Да, мэм, – тихо ответил Ларри.

– Иди за мной.

– Удачи, – шепнул ему вслед Арчи.

Она подвела Ларри к небольшому – на четыре столика – отсеку и указала место за одним из столов.

– Вот. Будешь сидеть здесь.

Стол был уже накрыт, и за ним сидело трое. В пижамах. Все белые. Ларри осторожно сел, опустив глаза.

– Мальчики, вы уж помогите ему, а то он робеет.

– Лизавета Степанна, в танковых войсках всегда порядок, – рассмеялся один из сидевших, молодой и со следами ожогов на лице.

Она улыбнулась и отошла. Ларри не понял ни слова: они говорили по-русски, но интонация… Он осторожно приподнял глаза. Трое белых мужчин, улыбаясь, смотрели на него. То, что они оказались за одним столом с негром, похоже, их не смущало. Расу потеряли вроде Стефа? Или если они русские…

– Ну, давай знакомиться, парень, – заговорил по-английски сидящий напротив мужчина со шрамом, тянущимся от виска через всю голову среди отрастающих волос цвета чернёного серебра. – Я Михаил Аркадьевич, но можно и просто Майкл. Это тоже Михаил, только он Миша, – парень с ожогами кивнул, – а это Николай или Никлас, – очень бледный мужчина с запавшими глазами улыбнулся. – А тебя как зовут?

– Ларри, сэр.

– Ну, приятного всем аппетита, – сказал по-русски Миша, щедро намазал маслом толстый ломоть хлеба и придвинул к себе тарелку с кашей.

Остальные ответили улыбками и кивками, Никлас, а за ним и Ларри повторили пожелание по-английски, и все взялись за еду.

Ларри в общем-то знал, как вести себя за столом. Старый хозяин не так, а вот Энни жучила его мальчишкой… Но русские ели немного иначе. Раньше он не понимал, почему ему дают столько хлеба, и просто радовался еде. А теперь увидел. Они ели хлеб не отдельно, а со всем! Каша с хлебом, маленькие толстые лепёшки со сметаной с хлебом, коричневое сладкое питьё – какао – тоже с хлебом. А хлеб мазали маслом. И ещё каждому по два ломтя ветчины. И он, подражая соседям по столу, так же мазал хлеб маслом и клал сверху ветчину. На столе так всё стоит, что не спутаешь, где чьё, только хлеб горкой на общей тарелке, бери сколько хочешь.

К концу завтрака Ларри уже смелее поглядывал на своих соседей и отвечал на вопросы. По-английски говорили все трое. Миша с сильным акцентом и не очень правильно, но понять его было можно, а Майкл и Никлас совсем хорошо, как… как на родном. Разговор крутился вокруг еды. Что сегодня гречневая каша, а вчера на завтрак была яичница, а какао который день уже, хорошо бы чаю, так, может, на полдник дадут, а на обед скорее всего борщ, как и вчера, борщ – это хорошо, лучше лапши… Говорили по-английски, только некоторые слова были русскими, но Ларри догадывался, что борщ – это суп из свёклы с картошкой, мясом и сметаной, вчера он его ел, и ему понравилось.

Когда поели, он, как и остальные, собрал грязную посуду стопкой, вытер губы бумажной салфеткой и встал из-за стола. И на всякий случай уточнил:

– Сэр, мне всегда здесь сидеть?

– Да, – кивнул Майкл.

И пока они все вместе шли к выходу, очень просто и доходчиво объяснил, что номер стола – это обозначение еды. И сесть за не тот стол – это получить совсем другую еду. Без соли там, скажем, или без сахара. А решают это врачи, кому что нужно. В их отсеке одиннадцатый стол – усиленное питание после болезни или истощения. Поэтому им и дают всего так много, а если ещё хочется, то можно попросить добавки.

– И дадут, сэр? – вырвалось у него.

– И догонят, и добавят, – засмеялся Миша.

Но Майкл, отсмеявшись, серьёзно сказал:

– Обязательно дадут. У тебя что, истощение?

Ларри вспомнил вчерашние объяснения врача и кивнул:

– Да, сэр. И ещё… плеврит.

– Неприятно, но не смертельно, – улыбнулся бледными губами Никлас.

По широкому висячему переходу с окнами в цветных витражах они прошли в лечебный корпус, расходясь по процедурным кабинетам. Госпитальный день покатился своим чередом.

Джонатан и Фредди приехали в час посещений. Как и тогда, оставив грузовичок на стоянке, они прошли в широко распахнутые кованые ворота.

– Сразу к Ларри или поищем Юри?

– Сегодня воскресенье, Джонни, он может быть и в городе.

Они уже подходили к корпусу стационара.

– Ты помнишь, где это?

– Боксы на втором этаже в этом крыле. Он в седьмом.

Посетителей было немного, во всяком случае, на лестнице им никто не встретился, и большинство дверей было плотно закрыто. Проходя по коридору, они мельком заметили в одном из боксов пожилую светловолосую женщину в старомодной шляпке. А миновав следующую дверь, Фредди придержал шаг, так что Джонатан едва не налетел на него.