Прах и пепел

– Логично, – согласился Бурлаков. – Так вот. Тот Бредли принадлежал к десятку богатейших людей Империи, хотя основа богатства была заложена гораздо раньше. Но стремительно разоряется. И уже в начале войны семья сходит на нет. После смерти Джонатана Бредли из всего его потомства и ближайших родственников остаётся старший сын Леонард с женой и детьми. Леонард с женой погибают в автокатастрофе. Но семья уже разорена, и с девяносто пятого года перестаёт упоминаться.

– Да, похоже, просто взял себе это имя.

– Да, это довольно распространённая практика, я говорил вам, Николай Алексеевич. Имя подлинное, но носителя заведомо нет. Что ещё? Разорялись и гибли Бредли не сами по себе, а им очень умело и целенаправленно помогали. И по косвенным признакам там немалую роль сыграла Служба Безопасности Империи. Если заняться детально и отследить кому, в конечном счете, ушло имущество Бредли, то получим и инициатора процесса. Да и сам по себе этот процесс достаточно интересен. Когда-нибудь, – Бурлаков мечтательно улыбнулся, – я этим займусь.

– Интересно, – согласился Старцев.

– Но к нашему делу не относится, – закончил фразу Новиков, смягчая смысл улыбкой.

Спиноза принёс горячий чайник, а в опустевший налил воды и поставил на плитку.

– Конвейер, – усмехнулся Гольцев.

– А что с вами, чаехлёбами, поделаешь? – хмыкнул Спиноза, садясь обратно к столу. – Ну что? Из всего вышесказанного вывод. И Бредли, и Трейси на редкость обаятельны и контактны.

Аристов кивнул, и Спиноза продолжил:

– Всё верно. И что они уголовники, и что их уцепить не за что. И незачем. Но интересно. Юра, всё-таки без ора и прочего, что ты о них думаешь?

– Хорошие мужики, – улыбнулся Аристов. – И ты сам сказал, Олег, – удивлённые взгляды большинства скрестились на нём: как-то забылось, что Спинозу на самом деле зовут Олегом Арсеньевым. Но Аристов, словно не заметив, спокойно продолжал: – Это тандем. Слаженный, сработанный, но в то же время… мальчишки. Подначивают, дразнят друг друга, берут на слабо.

– Здорово! – засмеялся Гольцев. – А после того раза они ещё приезжали?

– Да, привезли работника на обследование и лечение.

– И что у парня?

– Они боялись туберкулёза, я, кстати, тоже. Высокий, измождённый, кашель, одышка… Но оказалось не так страшно. Процесса нет. Плеврит. Хронический плеврит травматического происхождения. А на языке бывших рабов «отбитая дыхалка».

– Это его Трейси так отделал?

– Да ну тебя, Коля, повёз бы он его тогда к врачу?! – возмутилась Шурочка. – Сам подумай.

– Этот работник цветной?

– Да, Костя. Негр. Сейчас… да, Левине.

– Ага. Поговорить любит?

– Нет, – Аристов немного насмешливо улыбнулся. – Как раз нет. О себе рассказывает, вернее, отвечает на вопросы о здоровье. Ему тридцать лет, где-то с десяти, а может, и чуть раньше был у хозяев. В основном, домашним рабом, то есть работал по дому, и последние два года перед освобождением дворовым в имении. Зимой, в период, как все здесь говорят, заварухи голодал, его избивали, причём били в основном бывшие же рабы. У него развивалась дистрофия. Где-то с марта он в имении Бредли. Ему давали работу по силам и кормили. А вообще-то он на контракте.

– Бредли нанял больного?!

– Получается так. Интересно, но Левине избегает называть их по именам. Говорит «он», а если об обоих, то «они».

– Действительно, интересно, – кивнул Гольцев.

– И что же? – подался вперёд Новиков. – Забит, запуган, так?

– Я бы не сказал, – задумчиво возразил Аристов. – Тихий, да, но это уже характер. Молчаливый. А теперь держитесь. Грамотный.

– Негр?!

– Раб?!

Удивился и Бурлаков.

– По законам Империи обучение раба грамоте преступно. Обучивший подлежал помещению в лагерь, а раб уничтожался. Бредли знает?

– Возможно, – пожал плечами Аристов. – Я не спрашивал. Бредли оплатил обследование, месяц стационара, процедуры, усиленное питание… всё, что нужно. И еще, похоже, самому Левине оставил деньги. Фредди сходил в общежитие, поговорил с нашими… работниками. Попросил морально поддержать парня.

– Ни……… себе! – выдохнул Гольцев.

Шурочка укоризненно посмотрела на него, но промолчала. Остальные явно высказались не слабее, но про себя.

– Во-во, – кивнул Аристов. – Даже наши парни пришли от этого в лёгкое обалдение. Они попробовали попугать Фредди, зажали его в кольцо и были потрясены его выдержкой. Как мне его охарактеризовали: «беляк, а мужик стоящий».

– Да, такая характеристика… – покачал головой Спиноза.

– Кстати, – улыбнулся Старцев, – цветные пастухи на перегоне прозвали Фредди «грамотный и не сволочь».

– Ого! – вырвалось у Гольцева. – Это надо заслужить.

– Да, – кивнул Новиков. – Я тоже это ещё в Мышеловке слышал. И он же председатель ковбойского суда чести.

Гольцев задумчиво оглядел бутерброд и откусил сразу половину.

– Саша, ешь спокойно, я тебе ещё положу, – Шурочка оглядела тарелки мужчин. – Что ж, Фредди личность примечательная, кто бы спорил. Кстати, с его профессией киллера плохо сочетается. Юра, а ещё что интересно у тебя есть?

– О Левине? Да главное я сказал.

– А со здоровьем у Бредли с Трейси как? – улыбнулась Шурочка. – Чтоб ты да не осмотрел их, в жизни не поверю.