Прах и пепел

…Тогда, после той ночи, он работал один. Одного бы его, конечно, никто не нанял, но он подвалил к ватаге Одноухого, и его приняли за пять сигарет. С ума сойти, конечно. Весной пять сигарет – это полная прописка, а сейчас за подвалку столько, и это он ещё свой, с чужака не меньше бы пачки содрали. И особо с вопросами не лезли.

– А Белёсый где?

– А я что, надзиратель над ним?

– Не залетел случаем?

– Его проблема.

И всё. А вечером, когда они уже уходили, подошёл товарняк, и из него откуда-то вылез Андрей.

– Белёсый?! Ты чего там делал?

– Девку щупал, – быстро ответил Андрей.

– Другого места не нашёл? – хмыкнул Арчи.

– Я не врач, мне кабинет не нужен.

– И чего, весь день? – изумился Чуча, до которого всё доходило слишком медленно.

– А я любознательный, – под общий хохот ответил Андрей. – Может, думаю, чего новенькое найду!

Под этот хохот и подначки они вместе со всеми вышли со станции и незаметно отстали, отвернули в сторону. Он боялся спросить. Рот до ушей у Андрея ещё ничего не значит. На людях Андрей всегда такой, а вот один на один… но Андрей, быстро оглянувшись по сторонам – они стояли в узком закоулке между заборами и внутренние прожекторы давали достаточно света – достал из-под куртки и протянул ему… как маленькую книжечку в твёрдой красной обложке.

– Что это?

– Смотри, – Андрей явно сдерживал себя.

Он раскрыл книжечку. Фотография Андрея, какие-то надписи.

– Что это, Андрей? Я же неграмотный.

– Эркин, – Андрей говорил камерным шёпотом. – Это удостоверение, понимаешь, моё удостоверение. Андрей Фёдорович Мороз, сто первого года рождения.

Он отдал Андрею удостоверение.

– Спрячь и пошли. По дороге расскажешь.

– Ага.

Они шли по вечерним окраинным улицам, и Андрей рассказывал:

– Словом, покрутился я, надыбал одного мужика и расколол. Приходишь, заявляешь, так и так, угнанный, хочу вернуться. И всё. Ни медосмотра, ни чего ещё такого. Я и решил рискнуть. Пошёл. Сидит офицер, вроде того, в Бифпите, помнишь его? – он кивнул. – Ну вот. Я и заявил. Анкету заполнил. Ну, покрутился, конечно. Понимаешь, врать надо, когда по-другому никак. Я сразу сказал, что угнали мальцом, что не помню ничего толком. Он сказал, что неважно, пиши, что помнишь и как помнишь. Ну вот, сфотографировался прямо там же, в комендатуре, получил корочки. И написал заявление на выезд. Русская территория теперь не Империя, так просто не поедешь. Сказали, чтоб через месяц зашёл узнать ответ. Они хотели, чтоб я адрес свой им оставил. Я и говорю, что, дескать, постоянного жилья нет. Ну, он говорит, что ничего, обойдёшься этот месяц? Я сказал, что заеду. Так что, давай.

– Чего давать, Андрей? Ты русский, а я? – Андрей помрачнел, и он сменил тон. – Ладно. Ты здорово это провернул. Чего-нибудь я придумаю.

– Без тебя я не поеду, – очень спокойно сказал Андрей. – Слышишь, Эркин Фёдорович Мороз?

– Слышу, – так же спокойно ответил он. – Да, как со справкой? Сошло?

– Ага. Спросили, почему не через Z написано, ну, я показывал тебе.

– Помню. Ну, а ты что?

– Сказал, что в Империю так писался, чтоб не цеплялись. Сошло.

Он кивнул.

– Я поговорю… Обдумаем, как лучше всё сделать. Спасибо, Андрей.

– Не за что…

…Эркин огляделся. Что ж, у Андрея обошлось. И они с Женей всё продумали.

Эркин перепрыгнул кювет и не спеша пошёл по обочине, прислушиваясь к шумам за спиной. Есть любители давить цветных, чего уж там. И если что, надо успеть упасть в кювет. Зимой он так пару раз спасался. Тогда и привык идти против движения, чтобы успеть заметить угрозу. Но тогда ему было всё равно куда идти. А сейчас… Они с Женей решили, что он доберётся до Гатрингса на попутке, а Женя с Алисой поедут на медленном поезде. Он окажется там раньше, всё разведает, встретит их на вокзале и доведёт до комендатуры, а там… там уж как получится.

Пару раз Эркина обгоняли легковые машины. Он даже головы не поворачивал. Рассчитывать на то, что белый подвезёт индейца в рабской куртке, ну, это совсем дураком надо быть. Сзади нарастал ровный рокот. Эркин оглянулся. Русская военная машина. Грузовик. Ну, пора. Он остановился, повернулся к ней лицом и поднял правую руку. Остановится?

Крякнув тормозами, грузовик остановился в шаге от него. Эркин подбежал к кабине со стороны шофёра. Тот опустил стекло.

– Что?

– Гатрингс, сэр. Комендатура.

Это-то шофёр поймёт? А то показывать знание русского не хочется, а по-английски шофёр явно… ни в зуб ногой. В подтверждение своих слов он показал шофёру пачку сигарет. Понял. Показывает на кузов. Ну, отлично.

– Спасибо, сэр, – сигареты, значит, потом. Тоже отлично.

Эркин подпрыгнул, уцепился за борт, подтянулся и перевалился в кузов. Какие-то мешки, ящики, накрытые брезентом. Грузовик дёрнулся, едва не выкинув его наружу. Эркин быстро сел, ползком нашёл место поудобнее и лёг. Вытащил из кармана рабскую шапку, натянул на голову. Ну вот. Руки в рукава, ноги подтянуть, и всё. Можно подремать…

…Жене идея переезда на Русскую территорию понравилась.

– Какие вы молодцы с Андреем. Отлично придумали.

Алиса уже спала, а они пили чай.

– Да? Ты согласна, Женя?