Прах и пепел

Он расстегнул и снял куртку, привычно повесил её на гвоздь у двери. И, вешая, наткнулся на низко вбитый гвоздь точно под своим и маленькую курточку на гвозде.

– Марк, – позвал Ларри.

Марк ткнулся лицом ему в бок, обхватил его обеими руками, прижался всем телом. Ларри на ощупь погладил его по голове, по мокрому горячему лицу.

– Ну, не надо плакать, Марк. Я же вернулся, – Ларри судорожно сглотнул. – Сейчас пойдём ужинать.

– Ага, – всхлипнул Марк.

По-прежнему не зажигая света, Ларри вынул из мешка пакет с конфетами и печеньем, задвинул мешок и корзину под кровать. Марк всё время был рядом, держась за его рубашку. Ларри взял сына за руку, и они вместе вышли в коридор. Из кухни доносились голоса. Ларри прикрыл дверь, накинул крючок, прибитый высоко – под его рост.

– Пошли, сынок.

Марк молча кивнул. Ему и хотелось спросить, что в этом пакете, и не верилось, что отец рядом, что вернулся, и… и он только молча – так ему стиснуло горло – шёл рядом, быстро семеня, чтобы не выбиться из широкого шага отца.

В госпитале Ларри отвык пригибаться и вспомнил об этом в последнюю секунду, едва не ударившись.

– Что, в дверь уже не пролазишь?! – встретил его Роланд.

Ларри засмеялся в ответ на дружно грохнувший хохот, подошёл к столу и встряхнул пакет так, что на стол упали большая пачка печенья и россыпь разноцветных конфет. Восторженный визг ребятни, ахи и возгласы взрослых.

– Это что же такое? – спросила Мамми.

– Это к кофе, – весело ответил Ларри.

– И всё-всё?! – выдохнул Джерри.

– И всем? – уточнил Роб.

– Всё и всем, – кивнул Ларри, подходя к рукомойнику.

Вымыв руки, он сел за стол на своё привычное место, а Марк рядом с ним. Мамми грозно посмотрела на Тома и Джерри, уже подбиравшихся к конфетам, и решительно сгребла весь ворох со стола обратно в пакет.

– К кофе, значит, к кофе.

И стала расставлять миски, наполненные дымящейся кашей.

Ларри был уверен, что после госпитальных яств рабская каша покажется ему несъедобной. Но ел с удивившим его самого аппетитом. Может, потому… что он среди своих, так что ли? Получается, так. Да. Миша, Никлас, Майкл – они очень хорошо к нему отнеслись, но они – не свои, чужие. Хорошие, но чужие. И с парнями в общежитии было намного легче, а здесь-то совсем свои.

– О чём задумался, Ларри?

Ларри вздрогнул, как просыпаясь, и посмотрел на сидящего напротив Стефа.

– Так, – Ларри улыбнулся. – Рад, что вернулся.

– Это, конечно, – кивнула Мамми.

– Как там на Хэллоуин-то было? – спросил Роланд.

– А русские Хэллоуин не празднуют, – подчёркнуто удивлённо сказал Ларри и, переждав понимающий хохот, продолжил серьёзно: – Нет, всё тихо было. Охрану сразу выставили.

– Понятно, – кивнул Стеф. – А где ты был, Ларри?

Ларри обвёл притихших взрослых торжествующе-насмешливым взглядом. Значит, они не знают. Ну… Ларри улыбнулся и небрежно сказал:

– В больнице.

– Где?! – потрясённо переспросил Роланд.

– Тебя что, в аренду сдавали? – прогудел Сэмми. – На работы?

– Нет, – продолжал улыбаться Ларри. – На лечение.

– Чиво-чиво?! – взвизгнула Дилли. – Ты ври, да не завирайся.

– Это столько тебя лечили? – Роланд ржал от души.

Все, кроме, пожалуй, Стефа, восприняли слова Ларри как весёлую шутку. Ларри спокойно ел, а остальные смеялись. Сэмми так хохотал, что едва не перевернул свою миску, что добавило общего веселья. Ларри поймал удивлённый взгляд Стефа – тот явно не понимал причины – и тихо сказал:

– Рабу больше трёх дней болеть не положено.

– Ну да, – Мамми зорко оглядела стол: не добавить ли кому каши.

– Ладно, – Роланд вытер рукавом мокрое от выступивших слёз лицо. – Сколько тебя ни лечили, – он не выдержал и фыркнул, – но вылечили здорово, что и говорить.

– Это да, – кивнул Сэмми.

– Хотите – верьте, хотите – нет, – улыбался Ларри, – но был я именно в больнице. В русском военном госпитале.

– И что ты там делал? – спросила Молли, перекладывая кусочки мяса из своей миски в миски Роланда и Роба.

– Меня лечили, – Ларри вздохнул. – Я же больной был.

– Это-то да, – согласился Роланд. – Дыхалка у тебя ни к чёрту была.

– Вот её-то мне и лечили, – сказал Ларри, вытирая свою миску куском лепёшки.

Марк, сидя рядом, старательно копировал все его действия.

Мамми собрала опустевшие, вытертые лепёшками до блеска, миски, дала подзатыльник Джерри, чтоб не вылизывал, а ел по-людски, и стала разливать кофе. Расставив кружки, она достала пакет Ларри и медленно, чтобы все прочувствовали важность момента, вскрыла обёртку на пачке печенья и положила перед каждым по жёлтому квадратику с выпуклым изображением яблока и по конфете в яркой обёртке. Наступило благоговейное молчание. Джерри и Том собирались засунуть свои порции в рот сразу, но, поглядев на остальных, чинно откусили с уголка.

– Русские? – Стеф, заложив конфету за щеку, рассматривал обёртку.

– Да, – кивнул Ларри. – Перед самым отъездом купил.

Стеф разгладил обёртку и подвинул её к Тому. Джерри уже получил обёртку от Мамми.

– А вкусная штука, – сказал Роланд.

– Ага, – вздохнула Молли.

Дилли, удовлетворённая тем, что печеньица все одинаковые, пальцем подобрала со стола крошки и благодушно кивнула.

– Да уж, и сладко, и рассыпчато.