Прах и пепел

Джонатан кивнул. Вдвоём они навели порядок в баре, и Фредди ушёл к себе. Джонатан быстро постелил, разделся и лёг. Даже не день, а сутки, двое суток напряжённой работы, но результаты… что надо. О дороге через дамбы можно благополучно забыть. Даже если они выдержат зимние дожди, то проехать там всё равно уже нельзя. В этом Фредди прав. Ладно, значит, на дамбы не рассчитываем при любом раскладе… Мысли путались. Джонатан тряхнул головой, отгоняя их, и прислушался. Да, Фредди тоже лёг. Теперь они недельки на полторы залягут здесь, затем навестят кое-кого кое-где, но это можно и по очереди, и… чёрт, неохота ехать в Атланту, но надо. Столица всё-таки, хоть и раздолбали её вдрызг. Вмешиваться в тамошние разборки не будем, но посмотреть, кто её под себя подгребает, нужно. Ладно, хватит. Надо спать.

И уже окончательно засыпая, Джонатан услышал пощёлкивание капель по наружному козырьку над окном и весело подумал: «Хана дамбам. Успели проскочить».

Графство Дурбан

Округ Спрингфилд

Спрингфилд

Центральный военный госпиталь

Подъезжая к госпиталю, Гольцев сбросил скорость. Часовой в воротах козырнул и показал направление на стоянку. Загнав машину на асфальтовый пятачок между двумя санитарными фургончиками, он выключил мотор. И несколько секунд сидел, не двигаясь. Странно, конечно. Всегда в госпиталь его привозили, на своих ногах… считанные разы. Ну, ладно. Посмотрим, зачем он понадобился Ивану Дормидонтовичу Жарикову, майору медицинской службы, доктору Жарикову. В принципе, всё понятно и известно, но всё равно – интересно.

Гольцев вылез из машины, огляделся. Та-ак, и куда теперь? К нему подбежал смуглый курчавый парень в накинутой на плечи армейской куртке.

– Прошу прощения, сэр, вы майор Гольцев, сэр?

– Да, – кивнул Гольцев, невольно улыбаясь ему.

– Добрый день, сэр. Доктор Иван велел встретить вас и проводить, сэр.

Лёгкие, удивительно ловкие движения, белозубая улыбка, перед которой невозможно устоять.

– Пошли, – согласился Гольцев и немедленно начал разговор: – Как тут Хэллоуин прошёл?

– Всё было тихо, сэр, – охотно ответил парень. – В городе немного пошумели, но к нам не лезли. Мы охрану сделали, помогали держать, – и с усилием по-русски: – пе-ри-ме-тр.

– Молодцы, – искренне сказал Гольцев.

Парень польщено улыбнулся.

– Спасибо, сэр. Пожалуйте сюда, сэр, – распахнул дверь подъезда. – На второй этаж, сэр, дежурка прямо напротив лестницы, сэр.

– Спасибо, – кивнул Гольцев. – А ты что, не пойдёшь дальше?

– Я без халата, сэр.

Гольцев понимающе кивнул. Смешно, но его огорчило, что парень не пошёл с ним. Так, но это что получается…? Он сердито тряхнул головой, сердясь на самого себя. Никогда за собой такого не замечал, всегда у него была… нормальная ориентация. И на тебе! Он рванул дверь дежурки, и сразу навстречу ему встал пышноволосый гигант в белом халате.

– Александр Кириллович? Рад вас видеть. Как доехали?

Здороваясь, Гольцев понял, что в принципе они одного роста, и в плечах он сам, пожалуй, не уже врача, но первое впечатление ожившей горы осталось. Первые и вроде бы необязательные слова. И внимательные карие в янтарных крапинках глаза, необидно и неотвязно рассматривающие, всё видящие и всё понимающие.

– У нас сейчас на лечении двое, – Жариков улыбнулся, – ваших крестников, – и тут же стал серьёзным. – Чак и Гэб. Я хотел поговорить с вами о них.

Гольцев кивнул.

– Как они?

– Пока, – Жариков вздохнул и повторил: – пока… Давайте сходим посмотрим на них, если хотите, вы сами с ними поговорите, а потом, – он улыбнулся, – обменяемся вопросами и ответами.

– Идёт, – согласился Гольцев.

Он сейчас был на всё согласен, лишь бы забить, заглушить то, нежданно испытанное им, пока улыбчивый весело вежливый парень провожал его к корпусу.

Жариков достал из шкафа белый хрустящий от крахмала халат.

– Надевайте, – и улыбнулся. – Легенда вам не нужна, вас знают, но это госпиталь.

Судя по тому, что халат пришёлся впору, это была форма доктора. Гольцев расправил рукава, застегнулся.

– Готовы? Отлично.

Коридор был пуст. Время не то, или…?

– Раньше здесь лежали парни, – негромко говорил Жариков. – В самом начале отсек изолировали, а сейчас здесь только эти двое. Ага…

Жариков жестом остановил Гольцева. Они стояли у неплотно прикрытой двери, из-за которой слышались два голоса: низкий, что-то неразборчиво гудящий и более высокий, по-мальчишески весёлый. Разговаривали на английском.

– Спальник поганый, – Гольцев узнал голос Чака. – Встану, оторву тебе на хрен… – последовало длинное ругательство, закончившееся невнятным чмоканьем.

– Ты встань, – ответил мальчишеский, – руки восстанови. Тогда мы с тобой за ограду выйдем и посмотрим. Кто кому и что отрывать будет.