Прах и пепел

Крис очень серьезное смотрел на него.

– Меня отобрали в спальники в пять лет. А тебя… скольких ты убил до той сортировки?

– А ты не убивал?

Крис медленно раздвинул губы в улыбке.

– Не виляй, Чак. Ты знаешь, о чём я.

– Ну, ладно, – помедлив, согласился Чак. – Ладно. Понимаешь, я… я мечтал… хоть раз, хоть одного… по своей воле, по своему желанию. А ты так не мечтал? По своей воле… не по приказу…

Крис задумчиво покачал головой.

– Что толку мечтать о несбыточном? Нас очень… строго держали. Две недели, ну, месяц, и торги. Чтобы не привязывались, понимаешь?

Чак кивнул.

– А сейчас?

– Не трогай этого, – тихо ответил Крис.

– Ты… ты не злись, я не хотел, – так же тихо ответил Чак. – Тебе всё-таки лучше, чем мне. Без… этого проживёшь, а без рук… ну, сколько меня ещё здесь держать будут? А надоем я им, тогда что? Милостыню просить? Я безногих видел, нищих. Белые, после ранений, просят, понимаешь, даже… даже у меня просили. Один безрукий, фуражку свою в зубах держал, на лету ловил, на потеху. И мне что, рядом с ним? Слушай, не хочу я этого. Чёрт, – Чак перекатил по подушке голову, длинно безобразно выругался. – Не злись, не на тебя. Как подумаю об этом, так… к сердцу подступает. Понимаешь? Если б кто только знал, что со мной, со всеми нами он делал, он… Я верил ему, мы все поверили, а он… он предал нас. И потом… Ты знаешь, что это такое, когда тебя, клятву твою продают и деньги при тебе считают… – Чак задохнулся непроизнесённым, частыми судорожными вздохами перевёл дыхание, покосился на Криса. – Ладно. Спасибо, что не заводишься.

– Я в реанимации, когда дежурю, – задумчиво сказал Крис, – тоже много чего слышу.

– Где дежуришь? – переспросил Чак.

– В реанимации, – повторил Крис и тут только сообразил, что сказал это слово по-русски. – Я не знаю, как это по-английски, но там тяжёлые лежат, после операций, ну…

– Понял, – кивнул Чак. – И там тоже… ухаживаешь?

– В общем-то, да, – согласился Крис.

– Не противно тебе за беляками… ухаживать?

– Они не беляки. Кожа белая – ещё не беляк.

Спокойное убеждение в голосе Криса заставило Чака с интересом посмотреть на него.

– Та-ак. Сам допёр или подсказали?

Крис пожал плечами.

– Не думал об этом. Как-то само дошло.

– И какой же белый – не беляк?

И по-прежнему спокойный голос.

– Сам понимаешь. Не дурак же ты, не малец на первой сортировке.

Чак кивнул и замолчал. Крис ни о чём не спрашивал, но и не уходил. Совместное молчание не было враждебным, но каждый думал о своём и по-своему. Наконец Чак снова заговорил:

– Ты… клятву… давал?

Крис молча кивнул.

– И… как?

– Моя клятва не нужна, – глухо ответил Крис.

– Не принял?! – Чак рывком сел на кровати.

– Нет, не понял. Не знают здесь, что это такое.

– Ты… ты уже здесь, русскому клялся? Слушай, зачем? Ты ж… говорил, что свободный.

– Свободный, – кивнул Крис. – Я тогда ещё не знал этого. Мне сказали, я не поверил, думал: ловят. Ну…

– Да знаю я все эти штучки беляцкие. И что, сам поклялся, ну, по своей воле?

– По приказу не клянутся, ты что? – удивился Крис.

– Да, – Чак дёрнул плечами, – всяко бывает. Так подстроят, что поклянёшься вроде сам, а на деле… Ну, и как ты теперь?

– А никак. Клятву только смерть снимает.

– То-то и оно, – Чак снова лёг, задёргал плечами, пытаясь подвинуть одеяло.

Крис встал, поправил ему одеяло и снова сел.

– Я от своей клятвы не отказываюсь. И не откажусь.

– Я тоже… не могу. Она до смерти, – Чак облизал губы.

– Дать попить?

Чак медленно кивнул. Крис снова встал, взял с тумбочки стакан с водой, осторожно, аккуратно поддерживая Чаку голову, напоил его. Чак пил маленькими, медленными глотками, прокатывая воду по нёбу и горлу. И, допив, выдохнул:

– Спасибо.

– На здоровье, – улыбка Криса блеснула в синем сумраке. – Давай, поспи теперь.

– Я и так целыми днями сплю, – усмехнулся Чак. – Ладно, иди, подрыхни тоже.

– Ты смотри, какой заботливый?! – весело удивился Крис.

И Чак улыбнулся в ответ. Не смог не улыбнуться. Когда за Крисом закрылась дверь, утомлённо опустил веки. Тяжело, когда вот так за языком следишь, и не с беляком, а со… своим, да, чёрт, ведь свои они ему, никуда не денешься. Хотя они – спальники, а он – телохранитель… Номера у всех одинаково прошлёпаны. Ладно, что будет, то и будет, ничего он сделать уже не может.

Проходя мимо палаты Гэба, Крис прислушался. Вроде спит. Ну и хорошо. Может, ночь спокойная будет.

В дежурке уютно сипел чайник и Андрей, мучительно шевеля губами, разбирал заданный к следующему занятию текст. На стук двери поднял голову.

– Дрыхнут?

– Оба, – Крис подошёл к чайнику, осторожно пощупал. – Давно поставил?

– Не очень. Слушай, ты русский сделал?

Крис кивнул и устало сел на диван.

– Списать не дам. Сам разбирайся.

– Я и не прошу, – обиженно ответил Андрей и снова уткнулся в книгу. Но долго молчать не смог. – Слушай, ты на документ как записался?

Крис улыбнулся.

– Кириллом. Кирилл Юрьевич Пашков.

Андрей на секунду свёл брови, тут же улыбнулся и кивнул.

– Ага, понял. Красиво получилось. А я фамилию Кузьмин взял. Как у того… сержанта. Юрий Анатольевич по карте моей проверил, того сержанта Андреем Кузьминым звали. Он бы не был против, как думаешь?