Практика жизни

Дальше еще хуже: после ужасного происшествия с Селеной я наплевала на все уговоры, продолжала настаивать на огласке и снова все сделала по-своему, а Амиру пришлось вынимать девушку из петли. Если бы я тогда остановилась на достигнутом, наверное, сейчас все сложилось бы гораздо проще, но ведь не остановилась. Нажаловалась на Амира ректору, когда не сдала боевую магию, обвинила в предвзятом отношении, в намеренном занижении моих оценок. А после куратор узнал о метке и о том, как я Мелинду подставила из-за своей недоверчивости и упрямства. Подруга до сих пор расплачивается за то время, одержимая своим эфиальтом и непонятными чувствами к Эди. И в довершение всего я хотела выставить Амира полным дураком перед королем с этой внезапно отросшей львиной гривой, а в итоге сломала все планы заговорщиков, а Бэле пришлось лишних полгода ждать своего освобождения.

Еще я при каждом удобном случае оскорбляла виеров и их академию и потребовала купить мне платья взамен утраченного гардероба, нарочно выбрав самые дорогие и провокационные наряды и желая, чтобы ректору несладко пришлось при их покупке. Это и вправду выглядело очень мелочно. О духи! Потом был этот ужасный поступок с Элизабет! И он вышел в итоге боком всей виерской академии. Позже я Амира обвинила в том, что он змей в чулан подбросил, хотя именно ректор спас меня от энадатр. И после всех этих происшествий я Истора опоила, отчего тот едва не умер, а может, и умер бы, не наложи ректор вовремя чары и не останови распространение яда.

Ах, если бы я тогда знала все, что знаю сейчас, если бы понимала, какие ошибки совершаю. Ведь он относился ко мне иначе в самом начале, подшучивал, пытался вытащить из аристократической скорлупы и всегда помогал, несмотря ни на что. Спрашивал, почему я так поступаю, хотел понять, а я только высокомерно задирала нос, поскольку была слишком горда, чтобы что-то ему объяснять.

Потом он и спрашивать перестал, а теперь вот точно за мной не придет. После какой-то из бесчисленных пакостей его отношение ко мне окончательно испортилось. Испортилось настолько, что он обвинил меня в том, чего я действительно не совершала. Ведь всерьез решил, будто я мстила Элизабет и таким образом подставила всю академию. Ах, если бы я могла повернуть время вспять и все исправить! Но я не могла. И вернуться тоже не могла. И не только потому, что в академии я зависела от него, но и потому, что больше не могла выносить такое его отношение ко мне.

В общем, я написала письмо подругам, Тед отнес его на почту и вскоре принес ответ — эмоциональный и гневный от Элинны, умоляющий — от Мелинды. Я отправила им последнее послание, в котором велела не волноваться обо мне и дать пожить спокойно, добавив при этом, что в новом месте чувствую себя просто превосходно.

Энн, конечно, была довольно груба, да и Тед не отличался хорошими манерами. И раньше я бы, не колеблясь, осадила их за подобное ко мне отношение, но сейчас два фактора абсолютно переменили мое мировоззрение: во-первых, это я была гостьей в их доме, причем гостьей не слишком желанной. При этом меня кормили, поили и выделили, как сказала Энн, нормальное платье (я бы назвала его не иначе как рубищем). Во-вторых, мне было их искренне жаль, особенно Энн. Я видела, как изо дня в день она поднимается ни свет ни заря и приступает к работе по дому. Сперва она шла на рынок, затем возвращалась и готовила еду, прибирала комнаты (Энн не была неряхой и по мере сил пыталась содержать дом в чистоте), а после отправлялась на работу в какую-то адвокатскую контору, где подрабатывала поломойкой. Затем она шла в харчевню мыть посуду, а вечером добиралась до дома, чтобы накормить своего непутевого брата, а теперь еще и меня. Мне даже стыдно было отказать ей, когда она велела помогать с чисткой овощей, мытьем полов или стиркой вещей.

Сперва у меня ничего толком не получалось, но терпение Энн, ее строгие окрики и суровый надзор взяли свое. Я научилась таким вещам, о которых раньше и понятия не имела: чистить и нарезать овощи, перебирать крупу, просеивать муку, мыть полы (Элинна просто гордилась бы мною), протирать пыль, чистить печку, мыть посуду, стирать одежду. Именно во время стирки голубого бального платья мне и пришла в голову идея, как я смогла бы заработать денег. Я ведь умела хорошо шить, а потому предложила Энн раскроить прекрасный материал и сделать из него пару красивых халатиков.

Энн скептически отнеслась к моему предложению, но когда халаты были готовы и она придирчиво осмотрела творение моих рук, то осталась очень довольна. В тот же день сестра Теда принесла первую выручку, сказав, что в магазине готового платья вещи, сшитые мною, были приняты с большой охотой. На первые в жизни заработанные моим собственным трудом монеты Энн купила новый материал, чтобы я пошила еще вещей, а из магазина даже заказ прислали на комплект нижнего белья.