«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Я сегодня очень занят скучным, но интересным делом: привожу в порядок свои личные архивы, переписку, черновики и т. д. Выкидываю лишнее, что негде хранить и не стоит. Но для этого приходится все пересматривать; и я нахожу вещи, о существовании кот. давно забыл и кот. интересно припомнить. Но это берет много времени и мешает другому. Но в ту пору, к кот. относится мой архив, у меня была стенографистка. Это тогда мне очень облегчило работу; я мог не писать, чего я не люблю, а диктовать. А необходимость писать сейчас отравляет жизнь не только моим корреспондентам, но и мне самому.

Вас. Маклаков

Машинопись. Подлинник.

BAR. 5-30.

М.А. Алданов ― В.А. Маклакову, 5 ноября 1954

5 ноября 1954

Дорогой Василий Алексеевич.

Я переслал на днях Титову письмо ко мне Вейнбаума и просил его прочесть Вам. Ал. А. Вам позвонил и прочел Марье Алексеевне, так как Вас не было дома. Марья Алексеевна, наверное, Вам изложила содержание (Титов мне письмо уже вернул). На всякий случай уточняю: Вейнбаум сообщил, что Екатерине Дмитриевне уже послано триста долларов и что почти наверное скоро Литературным Фондом будет принято постановление каждые два месяца отправлять небольшие суммы некоторым особенно заслуженным писателям и ученым. Еще неизвестно, о каких именно по размеру суммах может идти речь (думаю, либо 150, либо 300 долларов в год). Кроме того, не знаю, представляют ли собой те 300 долларов, которые только что Фонд отправил Екатерине Дмитриевне, отдельную ссуду или именно эту ежегодную новую сумму, отправленную сразу и вперед ввиду болезни Сергея Николаевича.

Я собираюсь ответить Вейнбауму и назову ему кандидатов, которым, по-моему, надо назначить эту постоянную субсидию. Не для огласки называю их Вам: Кускова, Бунина, Сабанеева[1729]. Они, я думаю, пройдут. Хочу добавить Ремизова, хотя он меня об этом не просил и мы никогда в переписке не состояли. В успехе просьбы о нем я не вполне уверен: он в свое время писал в Гитлеровской «Жерб»[1730]

, потом в «Советском Патриоте». Конечно, сам ничего дурного не писал, но ему кое-кто в Нью-Йорке не прощает (сам Вейнбаум с этим не считается и хорошо делает). Кроме того, Абрам Самойлович просит включить Агафонова[1731]. Я непременно его включу, но относительно него тоже не уверен, по сходной причине. По немецкой линии он совершенно чист, но не по второй; а члены Литературного Фонда (не все, конечно) не всегда терпимы и говорят, что Фонд (и по уставу) создан для помощи писателям и ученым, пострадавшим от большевиков, как все мы, ― а не тем, кто большевиков восхвалял. Я на это неизменно отвечал в Правлении, что в пору войны и голода в России мы посылали посылки в СССР по адресу университетов с просьбой разделить между профессорами; вполне возможно, что львиная доля этих съестных продуктов шла настоящим большевикам. Таким образом, по-моему, не помогать Агафонову или Ремизову (никак не большевикам) было бы и несправедливо, и противоречило бы собственной традиции Фонда. И когда проходило, и когда нет. Скажу это и теперь. Пишу же Вам обо всем этом потому, что, быть может, и у Вас, как у Альперина, есть какой-либо видный, старый, заслуженный писатель или ученый, которого Вы хотели бы включить в список. Тогда, пожалуйста, дайте знать тотчас, ибо список будет, наверное, скоро составлен раз навсегда.

Действительно, Вы справедливо возмущаетесь тем, что «Возрождение» серьезно сравнило Зайцева с Чеховым, да еще с предпочтением первому. Но я не уверен, что Борис Константинович [Зайцев], хотя бы формально, член редакции «Возрождения». Покойный Бунин (единственный эмигрантский писатель, которого, по-моему, можно было сравнивать с Чеховым по таланту) всегда это мне говорил, ― т. е. то, что Зайцев негласно принимает участие в редактировании литературных отделов и «Возрождения», и «Русской Мысли». Однако я делал поправку на то, что Бунин не выносил Зайцева ни как писателя, ни как человека, и приписывал его влиянию резкие отзывы о нем, Бунине, в этих двух изданиях. Это последнее его утверждение (козни против него) я всегда отрицал в разговорах с ним и всегда говорил, что Борис Константинович очень порядочный человек (добавлю, и хороший писатель). Все это сообщаю конфиденциально, только потому, что Вы написали.