Читаем Правда о Григории Распутине полностью

Шли годы, а в настроении Монарха ничего не менялось. В 1908 году возникла щекотливая ситуация. Дочь Павла Великая княжна Мария Павловна в апреле того года выходила замуж за сына шведского короля Густава V Карла-Вильгельма-Людвига герцога Зюдерманландского. Первоначально отец категорически отказался появляться на свадьбе без жены, но затем всё-таки приехал и был лишь на акте венчания. Остальные праздничные церемонии он проигнорировал. [53]

Лишь через десять лет после заключения брака Павлу было разрешено вернуться в Россию. Он был восстановлен на службе. Ему были возвращены звания. В 1914 году Павел и Ольга Валерьяновна построили в Царском Селе огромный дворец, обставленный изысканной мебелью в стиле Людовика XV, украшенный дорогими французскими гобеленами и картинами. В мае 1914 года великокняжеская чета там и разместилась. Хозяйка стала здесь устраивать светские приемы.

Однако полного удовлетворения «у мадам» все-таки не было. Она хотела получить княжеский титул, стать «светлостью» и превратиться в полноправного члена Императорской Фамилии, войти в круг избранных, окружавших Императора. Неуемное честолюбие не давало Ольге Валерьяновне покоя. Она жаждала добиться приема во дворце, что означало бы окончательное признание.

Однако Императрица Александра Фёдоровна не желала видеть новоявленную родственницу, считая ее одной из главных возмутительниц спокойствия в среде Романовых, женщиной, «окрутившей бедного Павла».

Для графини отказ от аудиенции был настоящей драмой. Она была безутешна. Что же делать? Как вымолить признание? Однако неожиданно удача оказалась совсем рядом! Сестра графини, Любовь Валерьяновна Головина (1853–1938), и ее дочь Мария Евгеньевна (Муня, 1887–1972) являлись преданными поклонницами старца Григория Распутина, принадлежали к числу самых близких ему людей. Они-то и предложили «Лёле» свести ее с этим человеком, для которого «открыты душа Царя и Царицы» и который «может совершать невозможное».

Графиня Гогенфельзен, пойдя на эту встречу, рисковала своей репутацией. Но другого выхода Ольга Валерьяновна не видела. Ее любимым девизом было: «Женщины возражений и поражений не признают!». Это и было «жизненное кредо», которым она руководствовалась всю жизнь. Графиня, человек решительный, не боялась сплетен: за свою жизнь она к ним привыкла. В конце января 1914 года состоялась знаменательная встреча, которую она описала в дневнике.

«Утром пришел Беби ( сын Александр. — А. Б.)и мы должны были идти гулять, но по телефону Муни должны были сейчас пойти к Григорию Ефимовичу. Впечатление странное, но чарующее. Он меня целовал, прижимал к сердцу, „тяжко полюбил“ и обещал, что всё сделает „у мамы“ (Императрицы), хотя „она строптивая“».

Графиня воспряла духом, но вскоре «чарующее впечатление» было омрачено «дурной и тяжелой сценой», или, проще говоря, скандалом, который ей устроил Великий князь Павел Александрович, узнав об этом знакомстве. Он наотрез отказался встречаться с Григорием, о чем тот просил, «чтобы все окончательно устроить». Об отношении Великого князя Павла к Распутину рассказала в своих записках племянница княгини Палей Муня Головина.

Великий князь «всегда был жизнерадостен, обходителен, очарователен, но как только разговор касался Григория Ефимовича, он становился нервным. Его хорошее настроение исчезало, он смущался, появлялось беспокойство, и чаще всего он покидал помещение. Его поведение меня удивляло, я не могла себе этого объяснить. Такой хороший человек, такой прямолинейный, почему он не хотел обсудить то, что было положительного в Григории, и то, что было недоступно его пониманию и казалось плохим? Он отказывался поддерживать любой разговор о Распутине и делал вид, что он совершенно ему не интересен!».

Холодный индифферентизм мужа никоим образом не повлиял на устремление жены быть принятой Венценосцами при помощи этого загадочного крестьянина. Сестра Люба и ее дочь Муня продолжали уверять супругу Павла: «отец Григорий» обязательно поможет, тем более что к графине у него возникла большая симпатия. Невзирая на настроения мужа, графиня втайне от него через несколько дней после первой встречи опять виделась с Распутиным. Произошло это накануне его поездки в Царское Село, где он обещал «просить там за нее».

На следующий день после долгожданного визита, 3 февраля 1914 года, в девять часов утра — небывало раннее время для аристократки, она примчалась к Распутину, чтобы узнать подробности. Известия были обескураживающими: «Он с грустным и ласковым видом мне сообщил, что ничего не добился! В глазах Императрицы я все та же интриганка, желающая играть роль и одурачивающая даже его, Григория Ефимовича! Он говорил с 8 до 12 часов и что слова его и Ани (Вырубовой. — А. Б.) сильно продвинули дело».

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже