Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина

«…Основной удар пришелся по 110-му полку. Вражеские самолеты непрерывно висели над боевыми порядками. Казалось, в этом кромешном аду никто из бойцов и головы поднять не сможет. Так, вероятно, думали и вражеские танкисты, которые перешли в атаку. Но стоило танкам и пехоте противника приблизиться, как они были встречены плотным огнем гвардейцев. По танкам наиболее эффективно вели огонь 45-мм орудия батареи полка… и взвод противотанковых ружей. Гвардейцами было отражено шесть вражеских контратак. Противник понес большие потери».

Читатель, вероятно, догадывается, что вместе с гвардейцами здесь насмерть стояли и офицеры-штрафники, а взвод противотанковых ружей был из нашей роты «ПТР».

Да, потерь у противника было очень много. Но и наши потери были большими. Как будто нам была дана своего рода «компенсация» за сравнительно более слабое сопротивление немцев в предыдущие дни и за менее ощутимые потери, которые мы несли на прежних этапах наступления.

Я уже упоминал, что во время войны в нашем штрафбате никогда не появлялись никакие корреспонденты. И после войны во множестве прочитанных мною военных мемуаров, даже в книге бескомпромиссного и прямодушного генерала А.В. Горбатова не упоминалось о действиях штрафников ни на нашем Белорусском фронте, ни на других. Когда мне попалась в руки цитируемая книга Н.В. Куприянова, я надеялся найти в ней упоминание о нашем ШБ. Ведь столько времени бок о бок в очень нелегких условиях действовали мы со 110-м полком этой дивизии! Но нигде ни слова! Пожалуй, этот факт тоже стал причиной того, что я взялся за перо, чтобы осветить незаслуженно забытые страницы боевой истории Великой Отечественной.

Ко дню 40-летия Победы, в 1985 году, мне удалось разыскать и организовать встречу фронтовых друзей по нашему штрафбату. Встреча через сорок лет открыла нам одну истину: ох, как меркнут в памяти многие детали тех штурмовых, огненных ночей и дней, как время меняет прошлые впечатления, оценки событий. Но самое трудное, самое опасное, как правило, помнится до мельчайших подробностей.

Прошедшие годы всех нас без исключения меняют, часто переделывают по-иному, но все-таки, как правило, оставляют основательное, полученное в юности воспитание и сформированное в пору зрелости мировоззрение. А прожитые годы и условия, в которых они пройдены, да и собственные усилия приводят либо к совершенствованию, либо к деградации и падению, и не только к нравственному. В нашей офицерской семье, к счастью, падения оказались лишь единичными исключениями. Говорю об этом не для того, чтобы «перемывать косточки», а лишь для того, чтобы читатель не заподозрил меня в создании нимба святости над всем нашим штрафбатовским коллективом.

Среди немногочисленных моих друзей-фронтовиков, доживших до 40-летия Победы, на встречу разысканных мною штрафбатовцев приехал и генерал-майор Филипп Киселев, который тогда, под Брестом, был капитаном, первым помощником начальника штаба батальона, или ПНШ-1, как тогда эту должность именовали. По роду своих, уже генеральских, должностных обязанностей он не раз бывал на месте тех боев под Бяла-Подляской. Там тогда была, рассказывал он, большая, ухоженная братская могила советских воинов. Трудно предположить, сохранилась ли она теперь, в натовской Польше.

Пожалуй, не было больше нигде могил, на камнях которых было бы столько имен офицеров. А это были в основном имена погибших там штрафников. Судя только по этой могиле, можно было догадаться, какие жестокие бои разгорелись там, за Брестом, и какой большой кровью досталась нам Победа вообще. Да и имеющиеся документы свидетельствуют, что только за 26 июля из числа офицерского состава погибли: старшие лейтенанты Г.А. Пильников и И.А. Остапенко, лейтенант Н.В. Грачев и младший лейтенант В.Г. Анисимов. В тот же день получили ранения 10 офицеров, в том числе автор этой книги, а также близкие мне друзья, заместитель командира роты, старший лейтенант Иван Янин и командир пулеметного взвода лейтенант Сергей Сисенков.