Правда варварской Руси

Россия же являлась государством не абсолютистским, а земским. Где жесткая «вертикаль власти» удачно сочеталась с широкой демократией на всех «горизонталях». Деревенские общины, городские «сотни», «концы», «слободы» регулярно выбирали свое местное самоуправление. И в каждом уезде существовали три власти: назначаемая — воевода, и две выборных — земский староста и губной староста. Земский староста и его помощники выбирались «всем миром», то есть населением уезда, и ведали всеми муниципальными вопросами, раскладкой и сбором налогов, разверсткой земли, строительством, торговлей. Губной староста соответствовал английскому шерифу, он расследовал уголовные дела.

А воевода являлся представителем государя в уезде, начальником гарнизона и судьей. Вмешиваться в дела выборных должностных лиц или смещать их он не имел права. Согласно Судебнику 1550 г. воевода не мог даже арестовать человека, не предъявив доказательства его вины земскому старосте и выборным целовальникам. Иначе староста был вправе освободить арестованного и вчинить воеводе иск «за бесчестье». Хотя, с другой стороны, и назначаемая администрация контролировала «демократическую». Ведь на выборах нередко побеждали местные богатеи. И если они начинали притеснять сограждан, те имели возможность обратиться к воеводе, который пересылал жалобы царю, назначавшему следствие. Впрочем, обратиться с челобитной непосредственно к монарху имел право каждый россиянин.

А для решения важнейших вопросов государственной жизни царь советовался со «всей землей» — созывал Земские Соборы. На них избирались делегаты от разных городов, от разных сословий. Правами они обладали огромнейшими: вырабатывали и утверждали законы, решали, вступать ли государству в войну. И особо подчеркнем, что только в России эти представительные органы имели право избирать царей! Что случалось четырежды — выбирали Федора Иоанновича (из двух кандидатур), потом Годунова, потом королевича Владислава, потом Михаила Романова. И даже те цари, кто занимал трон по праву наследования, все равно утверждались Земским Собором.

Подобные земские структуры, привычка к инициативе и организации «снизу», как раз и стали залогом живучести государства в бедствиях Смуты — когда погибла «вертикаль» власти, все «горизонтали» уцелели, и через них формировалось сопротивление врагам. Они же способствовали быстрому заживлению ран Смуты, возрождению страны. Филарет в своей деятельности опирался на «всю землю», Земские Соборы при нем созывались четырежды. После смерти патриарха фактическим главой правительства стал двоюродный брат государя Иван Борисович Черкасский. Он являлся одним из ближайших сподвижников Филарета и продолжил его курс на укрепление государства. Были сохранены полки «иноземного строя». А от восстановления хозяйства страна перешла к настоящей промышленной революции.

Первые крупные предприятия мануфактурного типа в России появились еще в XVI в., примерно в то же время, что на Западе. Но особенно бурно промышленность стала развиваться в эпоху Михаила Федоровича — попозже, чем в Голландии и Англии, но намного раньше, чем во Франции, Испании, Польше. В Москве был реконструирован Пушечный двор — иностранцы называли его «литейным заводом… где льют много пушек и колоколов», были построены две «пороховые мельницы», новый Печатный двор. Расширялись казенные предприятия — Оружейная, Серебряная, Золотая палаты, ткацкая Хамовная изба, появилась шелковая мануфактура — Бархатный двор. Но и частная инициатива русских купцов, дворян, монастырей, крестьян работала вовсю. По всей стране организовывались многочисленные судоверфи, красильные и белильные мастерские, кирпичные заводы, кожевенные, поташные, суконные, ткацкие, солеваренные предприятия. Возникли значительные центры народных промыслов — Гжель, Палех, Хохлома, Холуй. В Холмогорах, Архангельске, Вологде действовали канатные дворы, где трудились сотни мастеров. Правительство привлекало и иностранцев. Голландцы Марселис и Виниус получили лицензию на строительство Тульских «железоделательных» заводов, а итальянцы — Духанинского стекольного завода. В 1630-х их предприятия вошли в строй, стали выдавать продукцию.

Но если правительство Черкасского продолжало и развивало полезные начинания Филарета, то оно учло и его просчеты в Смоленской войне. В первую очередь это касалось союза с Турцией, обернувшегося ударами татар, едва войска ушли на запад, открыв южные рубежи. То есть прежде, чем когда-либо начинать новую войну, следовало позаботиться о надежном прикрытии с крымской стороны. И в Москве был разработан грандиозный план строительства новых засечных черт на 200–400 км южнее старых, по линии Ахтырка — Белгород — Новый Оскол — Олыианск — Усмань — Козлов — Тамбов. На пути татарских набегов вставала еще одна мощная преграда. Мало того, новая система укреплений позволяла освоить огромную полосу Черноземья, увеличить производство зерна, доходы казны, усилить войско, «испоместив» дополнительные контингенты дворянской конницы и казаков.