Правда варварской Руси

Невиль уверял, что Софья этот план одобрила, но и Голицын имел «камень за пазухой». Надеялся пережить правительницу и самому стать царем, тем более что происходил из знатного рода Гедиминовичей. «Он не сомневался, что после совершенного им присоединения московитян к римской церкви папа назначит его законного сына наследником престола вместо тех детей, которых он прижил бы с царевною». Что из сказанного правда, а что — фантазии Невиля? Известно, что на пост патриарха действительно прочили Медведева, и идея унии в самом деле существовала. Остальное — на совести автора. Очевидно, какие-то слухи витали, строились проекты, но насколько они были реальными? Идеальной честности за канцлером не наблюдалось. Почему же он и впрямь не упек жену в монастырь и не женился на царевне? Так ведь Софья, если и искренне любила Голицына, была умным человеком. А подобным браком она сразу под удар подставилась бы. Да и реальной ее опорой был не прожектер Голицын, а Шакловитый, как он отреагировал бы? Почему вовремя не устранили Петра? Все потому же, не чувствовали за собой достаточной силы — ведь точно так же, как Милославские подняли стрельцов слухами об убийстве Ивана, могли в случае покушения поступить и Нарышкины.

А катастрофа второго крымского похода ускорила развязку. Софья активизировала попытки завоевать популярность. 8 июля, в праздник явления Казанской иконы Божьей Матери она решила лично показаться при всем народе и возглавила крестный ход с иконой в руках. Что было прерогативой царя. И при выходе из собора Петр впервые счел себя вправе (и в силе) «показать зубы». Прилюдно заявил, что «она, как женщина, не может быть в том ходу без неприличия и позора». Она проигнорировала выходку и двинулась дальше. А юный царь демонстративно покинул процессию и уехал в Преображенское.

19 июля встречали войска из похода. Софья сама выехала к Серпуховским воротам, жаловала воевод «к руке», с ними вместе прошла в Кремль, где ждали царь Иван и патриарх. Петр на торжества не приехал. О том, как в действительности протекала кампания, его информировал Лефорт, и царь объявил, что Голицын только раздразнил татар. Не приехал он и 23 июля, когда в честь «победителей» в Новодевичьем монастыре отслужили обедню и устроили пир, где правительница потчевала воевод винами, а «ротмистров, и стольников, и поручиков, и хорунжих, и иных московских чинов людей, которые в том монастыре были, водкою». Указ о наградах за поход Петр утвердить отказался. Только через четыре дня его уломали поставить подпись. Но когда Голицын, Шеин, Долгоруков и Дмитриев-Мамонов приехали в Преображенское выразить благодарность, младший царь их не принял.

Ситуация в Москве очень интересовала Европу, и в разгар политического кризиса тут собралось много иностранных дипломатов. Постоянных послов-резидентов в России было уже 5 — голландский, датский, шведский, бранденбургский, персидский. Кроме них прибыли австрийцы, поляки. И как раз тогда в составе польской делегации проник шпион Невиль. Правда, голландцы опять заложили француза, и Посольский приказ намеревался выслать его вон. Но Голицын персональным решением позволил ему остаться. Примчался в столицу и Мазепа. Словом, клубок собрался еще тот. Шли закулисные переговоры.

Поляки, иезуиты и Невиль посещали Голицына на дому, обедали у него, он им излагал какие-то свои проекты. Невиль, кстати, хотя и числился в польском посольстве, имел поручение к канцлеру от французского правительства. Добиться, чтобы не только полякам и шведам, а и Франции было дано право транзитной торговли через Россию. И Голицын, наплевав на интересы страны, на оскорбление наших дипломатов в Париже, не только вступил в диалог, но и дал согласие! Поручил Посольскому приказу подготовить соответствующее решение. Благо приказные чиновники оказались умнее и спустили вопрос на тормозах. Невиль пытался дать взятку в 100 червонцев думному дьяку Украинцеву, тот не взял (за что француз его ославил как… взяточника). В компании голицынского звездочета Силина и царского врача переодетый Невиль навещал и Мазепу. Договаривались о возможном «покровительстве» Украине со стороны польского короля, и гетман уже тогда изъявлял полную готовность к предательству. Дипломаты зазывали на обеды русских вельмож, иноземных генералов на царской службе, собирая информацию о политической ситуации. А она накалялась.

Вдобавок ко всем бедам правителей жена царя Пеана родила не мальчика, а девочку… И было принято решение об убийстве Петра. Версий в литературе бытует несколько.