Правдивая история завоевания Новой Испании

В Мешико между тем прибыла назначенная Его Величеством Королевская Аудьенсия во главе с Нуньо Гусманом, прежним наместником в Пануко. Двое из четырех прибывших с ним аудиторов вскоре заболели и умерли, и будь Кортес в Мешико, его бы, разумеется, обвинили в их кончине. Но оставшиеся весьма энергично принялись за дело. В один момент, например, они скрутили Эстраду, который не сумел им противиться, хотя условия были благоприятны. Впрочем, у Аудьенсии было куда больше власти, чем у любого наместника: она, например, могла раздавать энкомьенды не на время, а на вечные времена, причем конкистадоры «первого призыва» должны были идти в первую голову. Вот и съехались они со всех концов Мешико[465] и, в общем, они получили недурные куски, но… о вечном владении речь как-то заглохла, так как Аудьенсия боялась слишком большой их независимости. Говорят, что такой оборот дел получился по наущению Саласара; может быть, во всяком случае, он был у них излюбленным советчиком.

Посыпались опять обвинения и выдумки против Кортеса. Напрасны были старания поверенного Кортеса, лиценциата Хуана Альтамирано, горячего и преданного человека, напрасно было и наше заступничество — нам не верили и немало нам за это причинили притеснений. Вообще, произвол все рос и рос; между прочим, клеймение рабов[466] достигло небывалых размеров, так что провинция Пануко совершенно обезлюдела. Но это и переполнило чашу: король узнал о бесчинствах Гусмана и отозвал всю Аудьенсию.

Аудьенсия пыталась бороться, послала поверенного в Испанию, оправдывалась, просила, чтоб Кортеса отнюдь не посылали вновь в Новый Свет. Но и мы не отставали. Только что вернулся из Испании Педро де Альварадо, который был там возведен в наместники Гватемалы, и мы вместе с ним составили убедительную бумагу с точным изложением всех козней Аудьенсии, осмелившейся вновь очернить Кортеса. В силу этого, прежнее решение о роспуске Аудьенсии не было отменено, но Нуньо Гусман уже по-своему вознаградил себя за потерю власти. Он предпринял поход в провинцию Халиско[467]

, где нахватал уйму золота, действуя гадкой хитростью и небывалым насилием.

Между тем, в Мешико из Испании прибыла новая Аудьенсия опять из четырех аудиторов с президентом доном Себастьяном Рамиресом де Фуенлеалом, все люди великой честности и редкой справедливости. Когда они через четыре года отпросились на заслуженный покой, их провожали похвалы и благословения. Действительно, они — я сам это испытал не раз — работали, не покладая рук, заботились об индейцах и их просвещении, совершенно запретили клеймение, творили суд праведный. Только с Гусманом они не смогли справиться: он все еще был в дальнем походе и смеялся над их законными требованиями. Удалось лишь добиться присылки из Испании особого уполномоченного, лиценциата Диего Переса де ла Торре, которому поручено было отыскать Гусмана и арестовать его.

Впрочем, это случилось лишь при вице-короле доне Антонио де Мендосе[468], который был прислан после отбытия Себастьяна Рамиреса де Фуенлеала и оказался столь же деятельным и неподкупным. Но бедняга Диего Перес де ла Торре так и не воспользовался плодами своих забот: вернувшись из Халиско, он скоропостижно скончался…

Но вернемся к Кортесу. Пробыв ряд лет в Испании, он стосковался но Новому Свету и в качестве генерал-капитана и маркиза решил переехать море и поселится в своем маркизате. Встретили его с подобающими почестями, но далеко не так, как прежде, и он, пробыв некоторое время в Куаунауаке, каковой город принадлежал к его маркизату, отправился в Мешико к вице-королю, чтоб с ним точнее договориться насчет подданных и генерал-капитанстве на Южном море[469]

.

Переговоры эти шли неудовлетворительно. Число подданных было, правда, заранее определено, но Кортес за единицу считал семью, а вице-король — каждого взрослого индейца в отдельности. Так они и разошлись, и Кортес поссорился не только с Аудьенсией, но и с самим вице-королем. Апеллировали в Испанию, а пока Кортес взимал подати по своему усмотрению и собственному расчету.