Правитель страны Даурия

– Это имеет какое-то отношение к тому положению, в котором пребывает сейчас лейтенант Сото? – неуверенно спросил он.

– Никакого.

– Немного проясняется. А ко мне?

– Тоже никакого.

– А к отношениям, которые складываются между мной и?..

– Не имеет, – не дал ему договорить генерал Судзуки.

Атаман покряхтел и беспомощно, страждущим взглядом осмотрел стол и темневший слева от него секретер. Самое время было выпить, исключительно для прояснения мысли. Он прекрасно понимал, что теперь у него в резерве только один здравый вопрос: «Тогда зачем вы сообщили мне об этом?», однако задать его не решился. Вместо этого все так же неуверенно произнес:

– Согласен, существует информация, которая важна сама по себе, независимо от её толкования.

– Существует, – на одном выдохе, с самурайской твердостью подтвердил Судзуки.

* * *

Подполковник Имоти появился именно тогда, когда пришла его пора появиться. «Они вышколены, словно дворовые, и каждую сцену встречи со мной разыгрывают, как в домашнем театре провинциальной учительницы русского языка», – генерал Семёнов оттянул вспотевшими пальцами влажный ворот кителя, наблюдая, как рослый, статный, с могучими плечами циркового борца подполковник замер со склоненной головой, ожидая повелительного окрика или жеста.

Этот полукровка почему-то особенно не нравился командующему. Возможно, потому, что, соединив в себе русскую безалаберность и бесшабашность с азиатской хитростью и японской невозмутимостью, сей мерзавец оставался для атамана наиболее тяжелым в общении. Он лучше любого другого офицера штаба Квантунской армии воспринимал всю тыловую подноготную белого офицерства, одинаково презирающего и великого вождя Сталина со всей его энкавэдистской сворой, и императора Хирохито со всем его придворным самурайским полуидиотизмом.

– Подполковник Имоти занимается женщиной, которая стреляла в вас, генераль, подполковник Имоти… – представил офицера генерал Судзуки-Куроки, почему-то злорадно улыбаясь.

– Весьма тронут. – Атаман понимал, что расстаются они с Судзуки еще меньшими друзьями, чем встретились. Но что поделаешь: японцы сами загоняют его в угол.

– Подполковник Имоти знает, что вы хотите видеть эту женщину.

– Не было у меня такого желания, в соболях-алмазах, – отрубил атаман. Однако никакого впечатления его отказ не произвел.

– Господин Имоти говорит, что вы можете встретиться с ней, генераль, – не кланялся, а раскачивался, словно стебель на ветру, тощий Судзуки. – У подъезда вас ждет машина.

И как только «переводчик» произнес это, Имоти любезным жестом дворецкого указал на дверь.

«Они желают окончательно убедить меня, что убирать атамана Семёнова не в их интересах, – понял командующий. – Пока, до поры до времени – не в их… Но если уж они решили столь демонстративно отмежеваться от покушения, то отказываться от визита к этой даме-террористке было бы неразумно».

Во дворе их ждал некий драндулет, напоминавший американский джип, но явно азиатского происхождения. Прежде чем сесть, Семёнов подозрительно осмотрел машину, словно приценивался, не доверяя посреднику.

– Что-то японцы становятся раздражительными, – сочувственно проворчал подполковник Имоти, уступая Семёнову место рядом с водителем и с трудом втискивая свое грузное тело на заднее сиденье. – Полагаю, что это у них от неопределенности.

– Вы себя к японцам больше не причисляете? – удивился командующий, одновременно обратив внимание, что машины Фротова у здания нет. Очевидно, Имоти специально убрал её вместе с водителем и адъютантом, чтобы не путались под ногами.

– Меня постоянно раздирают противоречия, – Семёнов не раз ловил себя на мысли, что русский язык подполковника значительно чище его казачье-станичного говора, от которого он так и не избавился, даже дослужившись до генеральских эполет. – Та часть моей души, которая воспринимает меня как японца, начинает с подозрительностью посматривать на ту часть, которая все еще воспринимает меня как русского.

– Истинному русскому этой вашей заушистой словесности не понять, – улыбнулся Семёнов.

– Тогда я скажу проще, господин генерал. Я сочувствую вашему Белому движению, и в этом вы полностью можете положиться на меня, на мою поддержку.

– Сабельно, сабельно… – Имоти уже знал, что в этом «сабельно» заключен весь смысл высшей похвалы атамана.

– Но как полуяпонец я должен предупредить вас. Правительство Страны восходящего солнца давно решило: все, что способен переварить японский имперский желудок, мы уже проглотили. Русская Сибирь нам пока не по нутру.

– Бросьте, подполковник! Ваши генералы спят и видят себя – кто во Владивостоке, кто в Омске. И я совершенно не осуждаю их за это. Чего стоит генерал, который не видит себя у ворот чужой столицы? Ну а моя программа вам известна.

– Она нам не по зубам, – спокойно продолжал свою мысль Имоти, словно бы не слышал Семёнова. – Во всяком случае, в эту войну. Поэтому любое ваше возмущение «маньчжурским стоянием за Амуром» не вызывает у командования Квантунской армии ничего, кроме раздражения.