Право на месть

«Заказчик подтверждает, что процедура возвращения памяти необходима объекту тридцать четыре (является заказчиком) для осуществления мести за неправомерные действия насильственного характера, повлекшие смерть носителя тридцать четыре. После чего обязательства Исполнителя считаются выполненными в полном объеме».

Идея с письменным договором пришла спонтанно, что случалось с ним редко. Не совсем корректное, зато изящное решение их небольшой проблемы. Он никому не собирался показывать документ или доказывать его правомерность, нет. Ему просто было приятно, что все сделано правильно.

— Все должно быть доведено до ума. Порядок — вот основа всего.

Часть вторая «Темнота, сестра моя»

'Внешняя красота еще драгоценнее, когда прикрывает внутреннюю.

Книга, золотые застежки которой замыкают золотое содержание, приобретает особенное уважение'

(Уильям Шекспир)

012 Пролог

Эрих Сумире

Сотни раз он производил одну и ту же процедуру, довел ее до полного автоматизма и теперь даже не задумывался. Пальцы сами отщелкивали правильный порядок тумблеров. Нет необходимости смотреть на показатели приборов, Эрих по одному лишь слабому жужжанию слышал: как проходит запись, реагировал на малейший сбой.

Раз-два-три коротких щелчка — значит, все в порядке, первая стадия успешно завершена. Четыре-пять — я иду опять — легкая дрожь, возмущенное «в-ж-ж». Видимо прибор реагирует на повышенную температуру тела, последствие горячего душа. Шесть-семь-восемь, вот и все, перезапись воспоминаний свершилась.

Как же он любил и ненавидел момент, когда его и только его девочка превращалась в чужого постороннего человека. Новые привычки, предпочтения, какая-то аура, даже запах и тот менялся! Этими вот, сотни раз целованными губами напевались незнакомые песни и шептались слова на неизвестном языке. В тусклых равнодушных глазах вдруг загорался блеск, подобно рождению сверхновой звезды. Жесты, походка, голос — Эрих смотрел и не узнавал, как если бы машина выжигала в любимом теле душу, а не воспоминания.

Чужеродное существо вдруг начинало крутиться перед зеркалом, морщить носик и примерять то легкомысленные цветные сарафаны, то строгие чопорные костюмы, цветные парики, туфли на высоких каблуках — в период адаптации объект возвращал себе «себя».

Глядя на преображение, Эриха не оставляло ощущение нереальности происходящего. Непривычные цвета, броский макияж, словно маска на знакомом лице. Ничто не пугает так сильно, как искажение знакомых вещей до неузнаваемости.

На превращение ее брата из живой куклы в человека он реагировал куда спокойнее. Впрочем, процесс от этого не менялся. Каждый раз он и пришелец играли в игру: «Я твой друг», в меню которой входило несколько стадий: «не напугай», «расскажи о том, что случилось», «подведи к проблеме» и «помоги свершиться правосудию». Аккуратно и осторожно, словно пересечение минного поля по заранее отмеченной флажками тропинке. Итак, ключ на старт. Все только начинается.

Гензель

Темнота… она стала привычной, родной. Люблю ли я ее? Мне не с чем сравнивать.

Когда я — это я, темнота окружает меня. Шепчет на разные голоса, дарит обманчивую свободу и иллюзию защищенности. Хотя я давно не ребенок. Я знаю, что, если не видишь ты — это не значит, что не видят тебя.

Эрих подарил нам еду, кров, защиту, но он отобрал взамен кое-что важное. Дыхание, объятия, теплоту твоего тела. Сестра, мне так одиноко.

Раньше темнота обнимала меня твоими руками. Шептала неразборчиво, что-то успокаивающе твоим голосом. Согревала твоим теплом.

Сейчас у меня осталась лишь холодная темнота. Ледяная поверхность пола. Звенящая тишина, в которой шепот голосов рождается от шороха под пальцами, от стука сердца.

И дни, когда приходят воспоминания. Целый мир, наполненный красками, звуками, эмоциями. Они накатывают лавиной. Разрушают хрупкий баланс пустоты внутренней и внешней. Заполняют голову, захлестывают тело, грозя разорвать на кусочки. Чужие яркие воспоминания. Эрих дарит мне чужую жизнь… Но кто сказал, что мне это нужно?

Ван Хэвен

— Первое время наблюдайте и копируйте друг друга. — Я тут же с неприязнью уставился на Соло. Мне играть этого дохляка? Подражать его вечно хмурому лицу? Дал же куратор напарника…

— Тц. — Кажется, белобрысый прыщ тоже не был в восторге. Цыкнул языком и отвернулся. Ой, можно подумать! Я повторил его движение в точности — копировать так копировать.