Право на месть

Лифт опускался минут пять – видимо, за долгие годы механизм все же застоялся и ему требовалось время на разработку. Впрочем, и глубина тут была все же приличная, метров десять, не меньше. Пока мимо ползли стенки шахты, освещенные странными спиральными лампами белого света, Добрынин еле сдерживал нетерпение – но внизу, памятуя о словах Сказочника, с платформы не сходил минут пять. Комната-предбанник была небольшой, в стенах – круглые иллюминаторы, закрыты шторками как объектив фотоаппарата. Напротив платформы – дверь. Толстенная зеленая дверь с запорным штурвалом, такая же как и наверху на входе. Глазок светодиода на двери он заметил сразу же – и все ждал, когда тот сменится зеленым – но глазок как горел красным пронзительным цветом, так и продолжал гореть.

«Код! Код же надо ввести!» – от вспыхнувшей вдруг в голове мысли Добрынин аж пропотел. Хрен его знает, как тут настроено… постоишь вот так на платформе минут пять-семь, не называя кода – и вылезут пулеметы из люков, порвут в клочья прямо на этой платформе…

– Один-один-семь-четыре-ноль-ноль-три-девять-девять!

Глазок мигнул. Раз, другой, третий… Добрынин напрягся, буквально чувствуя, как его тело полосуют пулеметные очереди… но красный потух – и на смену ему загорелся зеленый.

Проход был свободен.

Сунув «Винторез» в чехол, он вытащил дробовик. Закрытое пространство, короткие расстояния. Картечь тут лучше всего. Хоть и не верил, что за двадцать лет здесь мог кто-то выжить – но предосторожность не помешает.

Шагнул с платформы – и она, дрогнув, медленно поплыла вверх.

– Загружайтесь! – подняв голову, заорал Добрынин в шахту.

– Спускаемся!.. – донеслось сверху.

Пока спускалась первая партия, Добрынин сидел у гермодвери на контроле. Чертовски хотелось подойти, крутануть штурвал и поглядеть – а что же там внутри… но он сдерживал себя как мог. Первая партия – Паникар, Букаш, Тундра, Маньяк и Халява, – спустившись, тут же заняли позиции у двери, крест-накрест, готовясь войти. Заранее включили фонари для подстраховки, но дополнительный свет не понадобился – приоткрыв дверь, они увидели, что в лампы в бункере частично уцелели и света их хватало.

Сразу за гермодверью обнаружилось что-то вроде большой прихожей. Несколько столов, стулья, шкаф для одежды. Все из вечного пластика, а потому – в целости и сохранности. В шкафах ветхие белые халаты, несколько комплектов военной полевой формы без знаков различия, офицерские фуражки.

Дверь направо, как и говорил Сказочник, вела в подсобные помещения, жилые отсеки для персонала. Дверь прямо – в командный пункт и его зачистили сразу же. Впрочем, с жилой частью бункера долго возиться тоже не пришлось. Отсеков было хоть и много – но все они располагались на небольшой площади. Подсобные и технические помещения различного назначения, продовольственный склад, жилые отсеки для дежурной смены – все это обшарили мгновенно. Тут же, в одном из жилых отсеков, и обнаружили смену – высохшие мумии в обрывках формы с офицерскими звездами и маленькими табличками над правым нагрудным карманом: «КДС-1», «КДС-2», «ДБСП-2»…

– Последняя смена, – стоя у входа в отсек, сказал Паникар.

– До последнего на боевом посту, – кивнул Батарей и в голосе его Добрынин услышал безмерное уважение. – Вот люди, а…

– Похоронить бы… – просительно протянул Маньяк, глядя на командира.

– Запечатаем отсек и крест на дверь соорудим, – подумав немного, ответил Данил. – У моряков такой обычай – затонувший корабль считают могилой для экипажа. Ну и тут то же самое. На боевом посту до последнего – отсек уже не отсек, а склеп. Тем более и пролежали они тут уже двадцать лет. Но это все потом. Сейчас – все на КП.

Командный пункт встретил их пустотой и мертвым молчанием. Одна огромная комната, боевые посты с кучей аппаратуры, терминалы, компьютеры и мониторы различных размеров и конфигураций, сервера, содержащие когда-то тонны информации… О комплексах РВСН или ПРО противника, о местах базирования крупных сил и соединений, координаты стационарных пусковых установок МБР, маршруты мобильных групп… да мало ли что еще хранилось когда-то здесь, в этом КП, одном из немногих, отвечающих за весь пусковой потенциал некогда огромной страны? Однако вся эта кладезь информации сейчас им была не нужна. Сейчас нужно было только одно – загрузочное устройство и перфокарты.

Как и говорил Ивашуров, устройство ввода находилось в дальней торцевой стене, прямо напротив входа. Над ним – здоровенный плоский монитор, тут же сбоку – столик, стопка пластиковых перфокарт белого цвета, дырокол, альбом каких-то схем с пометкой «для служебного пользования» в верхнем правом углу. И – красная пусковая карта. Добрынин дрожащими от нетерпения руками взял одну из белых карточек, осмотрел со всех сторон. С тыльной стороны она была девственно чиста. С лицевой – поделена на две части, правую и левую. На правой, заголовком, стояло тиснение: С.Ш., на левой – В.Д. Северная широта и восточная долгота. И, столбиками – цифры в каждой из частей: градусы, минуты, секунды.