Право на скелет

В этот день она никак не хотела уходить с раскопок домой. Они перекопали весь двор, где раньше жила скотина, перетрясли сено на чердаке двора, обшарили курятник, оторвали доски под крыльцом и даже перебрали кирпичи, сложенные во дворе…

– Всё, пойдем праздновать завершение этой бессмысленной эпопеи, – сказал Иван, забрасывая лопату на плечо.

– Сейчас, только одну минуточку, – говорила Аня и лезла прошарить очередную дыру за старой поленницей. В конце концов, Иван, не дождавшись, забросил Аню на второе плечо и вышел вон из этого проклятого дома.

– Ну что, отпразднуем? – сказал Иван, открывая бутылку дорогого вина.

– Ты же не пьешь?

– Водку – нет, а коллекционное вино очень даже…

Он подбросил дров в печку «топящейся» бани и сел на низенькую лавочку, протянув Ане пузырящийся бокал. Вкусно пахло банным дымком.

– За чистую Анину голову! – улыбнулся он. Аня взяла бокал и, как в кресле, уютно устроилась на светлом полу бани у него между ног, поставив свои локти ему на колени.

– Вкусно! – оценила она, глядя на огонь сквозь пузырики вина. Они вместе любовались костром в топке, который, изрядно пощелкивая, быстро поглощал белые остовы березовых дров. Огонь съедал всё – суету, усталость, ненужные мысли, отдавая взамен тепло и умиротворенность души. Казалось, что время остановилось и больше не властно над ними.

– Остаток отпуска проведем как адекватные люди, – говорил Иван.– Свожу тебя покататься на Починковских верховых лошадях. И на тяжеловозах! Поверь мне, это нечто! Еще съездим в Болдино – ты не была там? Там душевно. Почувствуешь себя русской дворянкой, как ты хотела, прогуливаясь между трехуровневыми озерами или по анфиладам барских комнат. Мне иногда кажется, что в прошлой жизни я жил в одной из таких усадеб, катался верхом по заповедным рощам и аллеям, лежал на таком же диване, как у Пушкина, и прятал документы от управляющего в шкафу из цельного дерева…

Аню осенило:

– А шкаф-то я толком так и не проверила! А вдруг там двойное дно? – она секунду помедлила, потом вскочила и стала быстро одеваться.

– Куда ты, сумасшедшая! – одернул её Иван. – Мы же договаривались: последний день!

– День еще не закончен! – крикнула Аня, поспешно натягивая эспадрильи и застегивая ремешок на платье. – У меня есть еще целый час! Я быстро! До 12 вернусь, обещаю!

– Да у тебя совсем крыша поехала! Деньги важнее здравого смысла? Учти, что я в этот раз с места не сдвинусь! – Иван был зол, как никогда раньше. – Езжай одна и потом не жалуйся, что тебя бабка страхами замучила!

– Не боись, не замучает! – крикнула Аня и выбежала из бани. – Мне надо поставить жирную точку!

Сейчас она прощупает шкаф и, если найдет клад, Иван поймет, что был неправ, и смягчится. Ну, а не найдет, так не найдет, зато точно успокоится.

Аня подбежала к старому дому привычной и уже хорошо протоптанной тропинкой, стараясь не вспоминать старые страхи. Мысль о том, что она здесь в последний раз, вдохновляла забыть все неприятные эмоции. Про фонарик она и не вспомнила, и теперь в кромешной тьме нащупывала дырку в замке, чтобы вставить ключ. Внезапно ей опять показалось, что она слышит шаги в доме. Аня прислушалась, обернулась на тропинку: не пошёл ли вслед за ней Иван? Нет, его не было.

– Ну уж нет, в этот раз я просто не могу вернуться к нему как испуганная прибитая собачонка! – решила Аня и, наконец, отперев замок, решительно толкнула скрипучую входную дверь. Ей показалось, что в сенях она увидела отблески света, идущего через глухую дверь комнат, и услышала чей-то голос. Жуть на секунду напала на нее, но отступить сейчас она не могла. «Со щитом или на щите», – подумала девушка и, уже привычно собрав храбрость, быстро прошла сени и открыла тяжелую дверь в комнату. Открыла и обмерла: в ее доме, посреди комнаты, при тусклом свете свечки, на тряпках восседали какие-то пьяные бомжи! Один мужик, хорошо «позавтракамши», лапал отвратительную пьяную бабу, что-то счастливо повизгивающую матом, а второй, лет 50-ти, обросший недельной щетиной, что-то жрал, склонившись над пакетами, и остатки пожираемой жижи стекали с его подбородка обратно в пакет.

Аня пришла в ужас! Говорить в этой ситуации «Что вы делаете в моем доме?!» было по меньшей мере глупо, а по большей – опасно… Спасаться! Нужно спасаться, пока не поздно! «Беги!» – мелькнуло в ее мозгу, но ноги словно окаменели. Все эти типы обернулись на звук открываемой двери и замолкли. Отвратительный чавкающий субъект встал, и Аня узнала его: это был тот самый «бомжеватый мужик», который помогал ей вынуть подол из спиц велосипеда… По пьяни он чуть не упал, но на удивление быстро и ловко подобрался к Ане и схватил ее грязной рукой за ремешок платья.

– Ну вот, Шагал, а ты обижался, что баба только одна! – крикнул он «товарищам» пропитым хриплым голосом, и все трое зашлись пьяным ржанием. Перепуганная в усмерть Аня рванулась от бомжа, но тот крепко вцепился в треклятый ремешок и потащил ее поближе к свету. От него блевотворно разило, и его мутные от алкоголя глаза сладко шарили по Ане, которая пыталась вырваться, ничего не соображая от ужаса.