Право на скелет

– Я люблю этот дом, он душевный. Я теперь понимаю, что значит выражение «мой дом – моя крепость». Здесь так спокойно. Это даже не просто крепость, это наш собственный форт на острове, отрезанный от всех мегаполисов где-то в глуши… Здесь так легко спрятаться от всех. – Аня легла, положив голову Гюнтеру на колени. Она так привыкла к нему… Если дом этот она знала лет десять, то его хозяина – еще с прошлой жизни. А он знал о ней уже столько, что из всех близких людей, многих из которых она любила годами, он по праву мог называться самым родным. Господи, как же теперь она оторвется и уедет от него? Опять привыкать к прежней городской жизни, опять возвращаться на работу… Опять фальшивые улыбки и «зацени мою новую машину», опять замкнутые бетонные стены холодных городских коробок. Опять залазить в скорлупу собственного конформизма, самозапретов и правил… Прежняя жизнь казалась ей просто невозможной…без него, но количество дней отпуска катастрофически приближалось к нулю. Как быть? Что делать дальше?

Будут ли они общаться, когда Аня уедет?.. Будет ли Иван ждать ее до следующего отпуска? И сможет ли она сама сохранить все свои лучшие эмоции на расстоянии? А, главное, есть ли вообще смысл в поддержании таких странных отношений. Ездить друг к другу на выходные? Как-то неправильно, глупо… Всю жизнь так не проживешь. А ей нужно на всю жизнь… Большой семьей. Она городская, и именно в городе её место. А он хочет жить один. Он хочет жить в деревне… Их интересы расходятся на разные полюсы, как зенит и надир. И их общие дни сочтены.

– Если б ты знал, как я не хочу уезжать… Но через несколько дней мне надо на работу. Ну поехали со мной в город? Ну пожалуйста?..

Его голос погрустнел.

– Нет. Я не поеду, ты знаешь. Если хочешь, оставайся ты… – он погладил ее по волосам.

– Я не могу остаться, ты тоже знаешь. У меня хорошая работа. У меня сложившийся годами образ жизни и круг знакомых. Я не могу вот так всё бросить и переехать в деревню. – Она не удержалась от укора. – Ну почему же ты так против города! Все переезжают в город, а ты не хочешь…

– Ань, ты опять за старое?.. И за объездной есть жизнь, представляешь? Нас тут 36 миллионов в стране… Я вообще не понимаю, почему я должен чувствовать себя каким-то ненормальным из-за того, что живу в деревне? Мне не нравится, что в нашем разговоре ты мыслишь только материальными аспектами. Я не заставляю тебя жить в деревне, раз она так не мила тебе. Я слишком хорошо понимаю, что навсегда уехать из того места, где ты родилась и выросла – это серьезный шаг, это жертва, которой ты будешь попрекать меня всю жизнь. Я не хочу этой жертвы и потому не вправе держать тебя. У тебя нет никаких обязательств передо мной.

Но и я никогда не поеду жить в город. Прими это, как данное. И прошу тебя, давай закроем эту тему раз и навсегда.

Аня уткнулась в его большую ладонь и замолчала. Ей было горько.

«Он не идет на компромисс. А почему я должна идти? Почему именно я должна добровольно жертвовать своей прежней жизнью? Да, он красивыйумныйдобрый и самый лучший, у него есть образование и работа… но он живет в деревне! Между нами барьер, который мне не взять. Я рано радовалась тогда, в бане, что так легко смыть с себя старую жизнь. Она тянет обратно…» Она представила себе весы, на одну чашу которых сажала всех своих самых лучших городских знакомых, а на другую сажала Ивана… и он их всех перевешивал! Каждый раз! Да, он красивыйумныйдобрый и самый-самый лучший – чего ж тебе надо, Магомет, чтобы подойти к горе? Лишь самую малость – чтобы он был городским…

– Ну что, подождем сегодня твою бабку в гости? – Иван уютно примостился на краешке кровати. Это уже вошло в правило, что он не ложился спать до тех пор, пока не уснет Аня. Она любила спать, положив его большую теплую ладонь себе под голову, вместо подушки.

– Слушай, Гюнтер, – засыпая, неожиданно вспомнила она. – Всё забываю спросить: а почему надо мной продавцы смеялись, когда я комбикорм в магазине покупала?

– Потому что комбикормом обычно кормят свиней, – в полудрёме ответил Гюнтер. – Ну, и другую скотину…

– Что?? – и она пришлепнула подушкой его лицо. Он выбрался из-под подушки:

– Называй меня Иваном…

Она уснула, а ночью опять приходила бабка. Теперь, после поездки в Лукоянов, она еще и приводила с собой за руку девочку Аню… Они молча простояли до рассвета, а потом бабка сказала: «Не приходи больше в мой дом». И они ушли так же тихо, как и появились. «Скоро я уже начну беседовать с призраками, – с ужасом подумала Аня. – Это клиника… Всё же надо умыться святой водичкой, пока моя крыша еще на месте …»

Там, где деревня заканчивалась, начинался огромный зеленый холм, и часовня стояла прямо на его полуотвесном боку. Вокруг нее прямо из холма повсюду струились чистейшие родники, постепенно сливаясь ручейками вместе и превращаясь в исток реки.