Право на жизнь

– Ну – нашим легче… – пробормотал сталкер и, перебираясь через завалы разнокалиберного мусора и поминутно оскальзывась на переплетениях стволов и веток, полез к берлоге.

Из дупла воняло. Мерзко, гадостно, сладковатым запахом трупного разложения и аммиачными испарениями – будто и в самом деле это был огромный гниющий зуб. Мысленно устроив себе выволочку за то, что не догадался захватить противогаз, Данил, включив фонарик и держа наготове винтовку, осторожно заглянул внутрь. Заглянул – и, осознав то, что видит, покачал головой. Берлога была небольшой, овальной, а в самой ее глубине, на толстой травяной подстилке, лежали два иссохших маленьких тельца со скрюченными тонкими лапками – заглотыши. И тут же, рядом с мертвыми детенышами, словно улика на месте преступления, валялась утыканная гвоздями дубинка…

«Неудивительно, что он вам войну объявил, – с горечью подумал Данил, адресуя свою мысль старичку-переговорщику. – Я б тоже за детей своих всех обидчиков под корень вырезал. Жил себе зверь и жил, никого не трогал, и давно, видать, жил, если потомством обзавестись успел. Так нет – обязательно надо затравить. Эх, люди…»

Он, слегка пригнувшись, шагнул внутрь и, оказавшись в пещере, начал осматриваться.

Во-первых, как оказалось, вход был не один. Кроме основного в пещеру вели еще два отверстия, правда, гораздо меньшего размера – даже человеку вряд-вряд пролезть, куда уж там мутанту. Одно смотрело на север, прямо на реку, а другое – на запад, в ту сторону, где лежало Выхино.

Во-вторых – и это стало полной неожиданностью для Данила – пещера оказалась благоустроенной. Пол устилали плотно подогнанные друг к другу средней величины бревна, у входа, как некое подобие стола, стоял массивный камень с плоской верхушкой, а стены и потолок покрывала глиняная корка с торчащим из нее хаотичным переплетением веток, соломы и листьев – похоже, заглот таким образом утеплил свое убежище. И это служило очередным доказательством правоты Профессора – мутант действительно был разумен. Данил осторожно колупнул на пробу стену – шершавая глина держалась крепко. Это обнадеживало – возможность быть погребенным под обрушившимся потолком как-то не входила в его планы…

Примостившись у входа за камнем, он проверил наличие патронов в рожке, положил рядом еще два, зарядил подствольник осколочной и оглядел лежащее перед ним пространство. Из этой дыры, обращенной на восток, была видна часть реки, уходящая вдаль и теряющаяся где-то за горизонтом, и полоса леса метров двести длиной. Он вдруг обратил внимание на две малозаметные параллельные тропки, протянувшиеся напрямую от леса к пещере – похоже, именно с этой стороны мутант всегда подходил к своему убежищу. Только его лапы, расставленные достаточно широко, по-паучьи, могли оставить такой след. Хорошо. Значит, есть возможность прямо в лоб ударить, практически в упор. Очередь «девятки» он, может быть, и выдержит – так мы его гранатой с подствольника попотчуем. Благо, валун крепкий, большой, осколки не страшны.

Данил устроился поудобнее, привалился боком к прохладному камню, настраиваясь на долгое ожидание. Время словно растянулось, поползло медленно, тягуче.

«Живешь вот так вот, горя не знаешь… Никого не трогаешь, – вяло текли его мысли, хотя взгляд при этом цепко ощупывал лежащую перед берлогой местность, – детенышей растишь… А потом, пока тебя дома нет, приходит какой-то левый дядя – и детенышей-то твоих… дубиной по загривку. От такого не только взвоешь – взбесишься, да всему миру войну объявишь. И не успокоишься, пока обидчикам не отомстишь. И ведь на самом-то деле давненько здесь мутант жил, не месяц, как старикашка врал, а много дольше. Такое основательное жилище за месяц не построишь. Да еще и детеныши… Разве станет разумное существо детьми обзаводиться, пока не убедится, что место безопасно? Вряд ли… Вполне возможно, что селяне его не сразу и обнаружили. А когда увидели – выследили, наведались, пока его в берлоге не было, и… Детеныши, детеныши…»

Зацепившись за эту мысль и внезапно осознав, что она означает, Данил как-то разом и всем телом вспотел. Дети сами собой не зарождаются, для этого две особи нужно, мужская и женская. И если одну из них они уже обнаружили – где же вторая? Уж не устроила ли чета заглотов охоту на охотников?

«Хотя, может быть, он гермафродит… – пронеслась мысль, – или почкованием размножается?.. И Хасан-то, самое главное, ничего не сказал…»