Право последней ночи

Автомат снова сполз с плеча. Ванька поправил ремень.

Застрелиться, что ли?

Это ведь так просто — исчезнуть. Снять АКС с предохранителя, передернуть затвор, а потом, уперев холодный ствол в острый подбородок, нажать на курок, как сделал малознакомый солдат из второго взвода два месяца назад. Ванька тогда тоже был в карауле и буквально перед самым подъемом, в пять сорок пять утра услышал неподалеку короткое «тра-та-та». А потом, спустя полчаса, мимо прогрохотали ботинками четыре амбала, которые несли на плащ-палатке безвольно болтающееся тело с развороченной головой. Напрямик через плац солдаты потащили тело в санчасть, словно самоубийцу еще можно было спасти. А у того из горла хлестала кровь, стекая на асфальт, и Ванька, застывший от ужаса, прекрасно понимал: ничего тут уже не поделаешь.

Дошагав до угла, он бегло взглянул на запертые двери склада и подумал: чего же тот парень застрелился? Может, его тоже бросили, безжалостно, с циничной усмешкой?

Сняв с плеча автомат, Ванька задумчиво посмотрел на отливающее черным оружие, отстегнул магазин и зачем-то проверил, есть ли там патроны, хотя точно знал — есть. Примкнув магазин обратно, он поднял автомат стволом вверх и прижал к его подбородку.

Холодная сталь обожгла кожу, и это на мгновение отрезвило его.

И что потом? А никакое «потом» для него не настанет. Будет гроб, похороны и рыдающие родители. Только двое предателей не узнают, что все произошло из-за них. Хотя, даже если и узнают, лишь плечами пожмут и станут жить дальше, растить ребенка, катать его в коляске по парку, фотографировать, покупать игрушки. А он, Ванька Лыткин, будет лежать в земле. Чудовищная несправедливость! От этой мысли несчастная голова взорвалась новым приступом ослепляющей боли. Вскрикнув, Ванька, не разбирая дороги, бросился вперед, к бетонному забору, где под метровым слоем снега скрывался лаз наружу, хорошо известный всем солдатам.

Ключи от машины, разумеется, пропали. Вместе с телефоном. Только что лежали на полочке в прихожей, и словно корова языком слизнула. Алексей задумчиво почесал затылок, в третий раз выдвинул ящик тумбочки, удостовериться, что ключей и телефона там нет.

Даже после ритуального третьего раза пропажа не обнаружилась. Пока он будет искать ключи, город завязнет в пробках, а Ольга придет в бешенство, начнет названивать и говорить гадости своим хорошо поставленным голосом. Алексей, естественно, ответит. В результате весь день от обоих будут лететь искры, и бог знает, чем все закончится…

Кстати, хорошая мысль насчет звонка…

— Лика, набери меня, — приказал он. — Телефон куда-то засунул…

Анжелика сидела на краешке кухонного стола и старательно дула губы, всем своим видом показывая, как она недовольна происходящим, ненавязчиво демонстрируя при этом и длину умопомрачительных ног, и волнующий вырез шелкового халатика. Все это на особей мужского рода производило сильное, а точнее, убойное впечатление. Вот и он, сейчас мечущийся по квартире, в свое время повелся, как щука на блесну, заглотнул приманку, глазом не моргнув. А что было делать, когда от тоски хотелось лезть на стену, и только работа худо-бедно заставляла отвлекаться.

Именно там, на работе, Алексей встретил Анжелику, явившуюся в отдел кадров наниматься секретаршей. Белокурое чудо с порога ослепило улыбкой, надеясь, что руководство компании это оценит. Так все и произошло.

Конечно, Анжелика рассчитывала, что и теперь Алексей оценит ее очарование и останется. И вообще, что это за мода оставлять молодую красивую девушку в квартире одну и мчаться в другой город, да еще в компании с бывшей женой?

— Леш, а может, ты все-таки не поедешь? — капризно сказала она. — Ну, в самом деле, что за срочность?

— Лика, где твоя мобила? Ну набери меня, я ж просил! — произнес Алексей, не поворачиваясь и старательно не замечая выставленной напоказ неземной красоты. За ним водилась такая черта: уходить от неприятных разговоров, резко меняя тему. Но Анжелика быстро его раскусила и не давала спуску, долбя в мозжечок надоедливым дятлом.

— Леш, туда ведь можно в любое другое время поехать, верно? Почему именно сегодня? Девочки придут со своими кавалерами, а я опять одна, да?

Настырность Анжелики его часто раздражала, как, впрочем, и ее претенциозное имя, подходящее, скорее, какой-нибудь шлюхе из второсортного кабака. Алексей всегда называл любовницу исключительно Ликой, поскольку маркизу ангелов из саги супругов Голон он в ней решительно не видел, а имя Анжела ассоциировалось у него с дебелой лошадью из старого детского мультика. Была там такая королева манежа, зубастая, мосластая, мгновенно оттеснившая незадачливую конкурентку. Ну, в самом деле, какой нормальный человек назовет свою дочь Анжеликой или, того хлеще, Снежаной? Дикость какая!

В постели Лика была хороша, ничего не скажешь, просто пантера. Правда, от ее активности Алексея часто «укачивало». Но когда тебе под сорок, а твоей партнерше едва двадцать, приходится делать усилия над собой, чтобы «соответствовать».