Православие. Честный разговор

Впрочем, не они одни такие. Мне рассказывали, как в некой московской общине, славящейся открытостью и терпимостью, долго под разными предлогами отказывались принять в воскресную школу вполне достойного преподавателя. Когда тот все-таки потребовал прямого ответа, ему сказали: «Ну, вы же со стороны… Нам наше спокойствие дороже».

В некоторых западных странах да и в России возникла целая внутрицерковная субкультура, призывающая православных «не высовываться». Дескать, вера – это «частное дело для частных людей», а в остальном надо успеть приспособиться к окружающему обществу, к «миру сему». Наследники когда-то великой «Парижской школы» русского богословия сейчас, собственно, к этому и призывают, попутно критикуя Русскую Церковь за стремление возродить свой народ, свою страну как православное общество.

На самом деле любая община православных христиан – что в Париже, что в Нью-Йорке, что в Москве – призвана быть отражением Царства Небесного, устроенным именно по его законам и правилам, а не по логике приспособления к «миру». Там, где мы в меньшинстве, нам, конечно, не удастся построить по нашим правилам жизнь всего общества. Но пусть у нас нет государей – есть епископы, пресвитеры, авторитетные миряне.

В каком-то смысле православная диаспора – это всегда status in statu, поскольку она должна состоять не просто из греков, русских, сербов, а из граждан Царства Божия. И жизнь семьи, жизнь общины мы призваны вести так, чтобы она во всем соответствовала православным представлениям, свидетельствуя окружающим о правильности нашего пути.

Мы не набор «частных людей», мы – экклесия, где братьям и сестрам до всего есть дело, будь то опасность развода, воспитание детей, разрешение ссор и споров, поведение христианина перед «внешними». Частная исповедь не должна вытеснять соборного участия в жизни человека. И если он от такого участия отказывается, Церковь вправе спросить: а не от своей ли совести, не от своего ли долга бежит этот индивидуум, стараясь заключить себя в скорлупу статуса «частного лица»?

* * *

В Священном Писании дается прекрасное и очень четкое указание о том, как нам надо разрешать споры и конфликты: Если… согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церковь не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф. 18: 15–17). Мы же все чаще поступаем прямо наоборот: сначала вываливаем все обвинения в интернет, а лишь потом – причем в самом лучшем случае – пытаемся поговорить с человеком напрямую.

Если мы не способны этого сделать – какие мы братья и сестры во Христе? Если предпочитаем прямому разговору сплетни и апелляции к «миру сему» – властям, прессе, интернетовской «улице», – не показываем ли мы этим крайнюю степень обмирщенности, даже если ссылаемся на догматы, каноны и традиции? Да, надо обличать, и обличать публично, явное зло – например, зарвавшегося писаку, которому много раз было доказано, что он лжет и стравливает людей друг с другом, разделяя Церковь. Но и с таким нужно все-таки постараться сперва поговорить.

* * *

Нередко, увы, настоятели, ректоры, наместники и прочие начальствующие любят ругать своих предшественников. Вот, смотрите, сколько сделано – а до меня что было, просто ужас! Можно сколько угодно оправдывать это церковной фразой и даже заботой не только о чистоте храма, но и о чистоте веры. Но на самом деле это поведение совершенно нецерковное. Мы можем не соглашаться с тем, что сделали другие, можем честно спорить с ними, исправлять то, что действительно достойно исправления (не по нашему личному мнению, а по соборному). Но если Господь поставил человека на то или иное место, если терпел его на нем, то Господу и судить. Сильна же Церковь не обличительным пафосом, а умением принести Богу все, что сделал ты сам и что сделали до тебя. Уважение к тем, кто тебе предшествовал, хранение памяти о них, молитва о них – залог того, что и о тебе будут помнить и молиться.

* * *