Православие и грядущие судьбы России

Невольно восстает вопрос: можно ли ограничиться в борьбе с таким губительным пороком такими средствами, какие предлагаются в законопроектах, касающихся пьянства, какие рассматриваются в Г. Совете? Все эти чайные, читальни, дешевые столовые, ночлежные дома, так называемые развлечения: театр, гимнастика, световые картины, кинематографы, разные чтения и пр. — все это, в сущности, сводится к отвлечению от водки, но на слабую волю человека, уже поработившегося страсти, едва ли подействует в должной мере: слишком уж вошел в плоть и кровь нашего народа этот порок, чтоб можно было много надеяться на столь «благородные» средства борьбы с ним. Надо прежде всего воспитать в народной душе представление об опьянении, как о позорном деянии, как о преступлении против закона, строго караемом не только общественным мнением, но и самим законом. Вот чего ждет, вот чего просит деревня. Мне пишет тот же священник: «Если бы законодательные учреждения сказали бы: пей, сколько угодно, а пьян не бывай!» — получилась бы иная картина. Каждый скажет: «Коли пить только дома, а на людях не порисоваться, то не стоит овчинка и выделки, — лучше совсем ее, проклятую, не пить!» Я исключаю больных запоем, пьющих в большинстве случаев скрытно и украдкой. Положение дела говорит само за себя. Необходим закон, строго карающий поведение пьяных и их появление в публичных местах: площади, улицы, вагоны, станции, волостные и сельские правления, аптеки и пр. Мне знакомы такие факты. В деревне есть известный пьяница и хулиган, никогда не отходящий от монопольки. Хвативши изрядно, он идет домой и проходит мимо зажиточного мужика, имеющего четырех взрослых сыновей. Проходя мимо, хулиган начинает костить его отборною бранью за то, что тот не дает ему на «магарыч». Надоело мужику выслушивать ежедневно оскорбления, засел он с четырьмя своими молодцами в укромном местечке, подстерег хулигана, — и всыпал ему и в зубы, и в губы. Проходит после того день, другой, неделя, — не видно и не слышно хулигана. Поинтересовался мужик о его судьбе у соседей, а те и говорят ему: «Спасибо, родимый, что поучили: как сто бабок пошептали: идет каждый день пьяный, да только ругается уж тогда, когда отворит в своем дворе калитку». Другой хулиган, не дававший всей деревне покоя, как-то вечером догнал своего родственника, повалил его на землю и начал душить, сдавливая ему горло и пичкая в рот землю. Родственнику удалось кое-как освободиться, и он убежал домой. Минут чрез десять явился к нему и хулиган с топором и стал рубить тому спину и плечи. Хозяин схватил попавшиеся под руку железные вилы и, обороняясь, всадил их в грудь хулигану... К истекающему кровью был приглашен священник, который, со скорбию, спросил его: зачем он напал на хозяина? Хулиган спокойно ответил: «Если бы я знал, что он заколет меня вилами, то и топора в руки не взял бы».

Ясно, что деревня просит закона, усиливающего наказание за преступления, совершаемые в пьяном виде, закона, карающего самое появление пьяницы вне своего дома. Что делать? Приходится прибегать к мерам строгости там, где бессильно нравственное воздействие. Надо воспитывать народ, особенно молодежь, в новых понятиях относительно самого состояния опьянения. Ныне говорят: «Пьян да умен — два угодья в нем»; надо, чтоб говорили: «Умен, но пьян: никуда не годен».

Мне могут сказать: не дело архиерея возбуждать вопросы о строгостях закона; он — представитель Церкви, а Церковь должна проповедовать всюду любовь, и только любовь, а не кары закона.

В ответ на это я напомню, что еще 900 лет тому назад именно Церковь, а не кто другой, ходатайствовала о восстановлении даже смертной казни пред мягкосердым князем Владимиром, который уничтожил было смертную казнь. Тогдашние святители не убоялись сказать правду властителю Русской земли, что такая отмена преждевременна. Усилились-де разбои на земле, и житья не стало честным людям.

И в наши дни усилились беззакония на Русской земле от пьянства; надо пожалеть тех, кто невинно страдает от пьяниц, особенно жен и детей. В защиту этих-то невинных страдальцев и возвышаю я свой голос: если меры нравственного воздействия не в силах сократить пьяный разгул и преступность от пьянства, то надобно усилить строгость закона против сего зла. Я напоминаю слово одного мудреца: «Чем мягче законы, тем грубее нравы». Пусть лучше будут законы построже, только бы нравы были помягче!

Уготовим себя к подвигу!