Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

12-16 июня Синод заслушал доклады управляющих новыми епархиями и назначил специальную комиссию из четырех митрополитов для рассмотрения поднятых вопросов, которая вскоре представила доклад «О церковном устройстве и управлении епархиями в новоосвобожденных землях». Его основная идея заключалась в том, что эти епархии станут неотъемлемой частью Болгарской Церкви, и их устройство и управление должны осуществляться на основе устава экзархата[676].

Значительное место в докладе занимал вопрос об интеграции греческого духовенства в Болгарскую Церковь. В этой связи предлагалось приравнять оставшихся на службе в приходах священников новых земель с духовенством «в старых приделах» с тем, чтобы они также получали зарплату от болгарского правительства. Освобождаемые от службы, вследствие сокращения числа приходов, священники должны были получать от государства месячные пособия или однократную помощь. Допускались они и в духовные советы (в советы Маронийской и Струмичско-Драмской епархий были назначены по одному члену – греку). В целом в докладе проводилась идея приравнять греческое духовенство в правах к болгарскому. Текст этого документа отличался толерантным духом и хорошо обдуманными мерами, нацеленными на исключение всяких поводов для конфликтов. Однако его реализация на практике столкнулась с большими препятствиями[677].

На территории возглавляемой митрополитом Кириллом Маронийской епархии оказалось 187 приходов со 182 священниками (по национальности все были греками).[678]

Приехав 30 мая в Западную Фракию, митрополит Кирилл устроил свою резиденцию в г. Ксанти, где сформировал Временный Епархиальный духовный совет из командированных болгарских священников и одного грека. Епархия была разделена на три духовных округа: Ксантийский, Александруполиский Комотинский, общая численность православных верующих в которых составляла 121,9 тыс. человек. В Александруполис и Комотини были назначены архиерейские наместники-болгары, а на острова Тасос и Самотраки – по одному болгарскому священнику[679].

Значительно большая по территории и населению Струмичско-Драмская епархия была образована из двух частей: македонской (входившей до войны в состав Югославии) и греческой, ситуация в которых очень отличалась. Митрополит Борис первоначально устроил свою резиденцию в македонском городе Струмица. В греческой части ранее существовали шесть епархий с центрами в городах: Сере, Драма, Кавала, Демирхисар, Зирнево и Зиляхово. Вместо них митрополит Борис создал четыре духовных округа с центрами в Сере, Драме, Кавале и Правище, в которые назначил болгарских архиерейских наместников из состава клира своей Неврокопской епархии. В этой части Струмичско-Драмской епархии было 350 греческих прихода и лишь три болгарских, что полностью отражало этнический состав региона. Естественно, что подавляющее большинство прихожан встретили впервые приехавшего в Западную Фракию 13–14 мая 1941 г. владыку Бориса без всякой радости и энтузиазма (в отличие от македонской части епархии). Тем ни менее митрополит оставил в полностью греческих селах прежних священников, предоставив им полную свободу служить на греческом языке[680].

Церковную жизнь на занятых территориях существенно осложняла проводимая болгарским правительством политика дискриминации сербов, греков и румын. Так, из Восточной Македонии за время войны было выселено 45 тыс. сербов, а из оккупированной болгарскими войсками части Косова – еще около 25 тыс. сербов. При этом изгнание коснулось и части сербского духовенства (в том числе обоих служивших в Македонии архиереев). Некоторые греческие священнослужители тоже были высланы или уехали сами.

Создание новых военных и гражданских органов власти обусловило болгаризацию социальных, религиозных, образовательных и экономических учреждений в оккупированных областях, особенно в Эгейской Фракии. Кроме того, к весне 1943 г. в Восточную Македонию и Западную Фракию переселили около 122 тыс. болгар (в основном крестьян из центральных районов Болгарии), хотя эта политика не привела к ожидаемому результату.

Если в Македонии, где официально считавшиеся болгарами македонцы составляли подавляющее большинство, духовная администрация Болгарской Церкви была встречена местными жителями в основном лояльно, то в Эгейской Фракии, где преобладали греческое население и духовенство, ситуация оказалась иной[681].

Следует отметить, что в целом Болгарская Церковь занимала гораздо более терпимую позицию по отношениям к грекам, чем правительство страны, хотя весной 1941 г. именно министр иностранных и религиозных дел Иван Попов порекомендовал председателю Священного Синода митрополиту Неофиту не совершать действия, которые могли бы негативно отразиться на престиже Церкви.