Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

В конце июля 1942 г. благодаря усилиям митрополита вышло распоряжение министра юстиции и культов о выплате государственных пособий, назначении жалования или пенсии в соответствии с законом о чиновниках священникам Хорватской Православной Церкви, их вдовам и сиротам. Причем право на получение пособий получили и жившие в стране жены священнослужителей, находившихся в безвестном отсутствии, высланных или самостоятельно уехавших из Хорватии. В конце 1943 г. подобная помощь оказывалась 81 вдове, 42 женам священников Сербской Церкви и 38 сиротам[470]

.

Живший в годы войны в Загребе и лично хорошо знавший Владыку Гермогена генерал И. А. Поляков 9 марта 1951 г. писал в его защиту епископу Флоридскому Никону: «1. По всей Хорватии шло гонение на православных: сжигались церкви, арестовывались пастыри, часть иногда расстреливалась, нередко страдали и русские священнослужители. Единственная сербская церковь в Загребе, ставшая как бы русской, была закрыта. 2. Вступая в управление Хорватской Православной Церковью, архиепископ Гермоген поставил первым условием прекращение гонений на Православную Церковь и других безобразий. Бывший тогда во главе Хорватии д-р А. Павелич эти условия принял и отдал соответствующие распоряжения. Невольно напрашивается вопрос – богоугодное дело совершил тогда архиепископ Гермоген или же противное духу Святого Писания? 3. Гонения почти сразу утихли, стали открываться церкви и приводиться в порядок, получили и мы, загребчане, нашу церковь назад. 4. Вскоре архиепископ Гермоген становится ходатаем за всех русских, которые новой хорватской властью временно арестовывались не только в одиночку, но и большими партиями, и обычно без всяких с их стороны проступков. Так как двери поглавника (д-р Павелич) были всегда для архиепископа Гермогена открыты, он шел к нему, и его просьбы хорватское правительство, хотя и скрепя сердце, но все же выполняло. 5. Посещая архиепископа Гермогена по несколько раз в неделю и часто обсуждая с ним положение и разные вопросы, выдвинутые жизнью того времени, я встречал у него много посетителей, осаждавших его разнообразными просьбами. В числе последних нередко были даже русские военные, служившие в войсках д-ра Павелича. Владыко во всем старался пойти навстречу, всем старался помочь. Следовательно, принятием возглавления Хорватской Православной Церкви архиепископ Гермоген сделал большое русское дело и спас многих и многих от преследования, тюрьмы, а иногда и смерти. Во имя истины и Христовой правды обходить этот вопрос молчанием, мне думается, будет несправедливо. Видимо, в то время Белград был мало осведомлен о том, что тогда происходило в Хорватии»[471]

.

Необходимо отметить, что владыка заступался не только за русских, но и за всех православных, прежде всего за сербов. М. Оберкнежевич об этом писал так: «Как участник основания Хорватской Православной Церкви, я глубоко убежден, что, принимая во внимание тогдашние военно-политические обстоятельства страны, существование этой Церкви оказалось благоприятным для сербов, хорватов и других национальностей на территории Хорватии, как в плане религиозно-духовном, так и в общечеловеческом, – наступило общее примирение хорватско-сербского конфликта, и во многих областях переговоры заключались во взаимном признании и национальной терпимости. Хорватская Православная Церковь, возглавляемая владыкой Гермогеном, оказалась защитницей сербов в Хорватии и временным решением в рамках тоталитарного строя, не терпящего Сербскую Церковь, как исключительную господствующую организацию соседней сербской державы»[472].

В архивном фонде Загребской митрополии сохранились письма верующих к владыке с просьбами о помощи, в том числе от родственников заключенных в концлагеря или угнанных в Германию. Из письма крестьянина с. Рогожи (1942) также видно, что митрополиту Гермогену было известно о насильственном окатоличивании сербов, а также закрытии и уничтожении многих православных храмов. Во многих случаях митрополит пытался помочь, выполняя христианский долг пастыря, в том числе обращался с соответствующими просьбами к самому Павеличу или его министрам (правда, ответы чаще всего не получал). Об оказании помощи русским монахам и монахиням в монастырях на Фрушкой горе, в частности в Хоповской обители, владыка в октябре 1942 г. писал даже немецкому посланнику З. Каше[473].