Правосудие бандитского квартала

Но я не успеваю подняться. Первым ко мне подлетает Грэй. Я опять не успеваю – на этот раз схватить его за ногу, – а потому получаю удар ботинком в бок, от которого чуть не разрывается моя измученная бегом селезенка.

– Это тебе за то, что заставил меня бегать, – приговаривает Роберт, нанося удар за ударом.

Его холуи тем временем зорко следят, чтобы я не поднялся и не причинил их боссу вреда. Мне остается только прикрывать голову руками и ждать, когда из Роберта выйдет весь запал. Наконец он звучно плюет. Правда, не на меня, а на бетон.

– Ты сам на это нарвался, – произносит он. – Все можно было решить по-хорошему. Лишь зря тратишь время и здоровье. Бриллиант будет моим. Я умею убеждать упертых.

– Я ничего не знаю про бриллиант, это ты зря тратишь время и силы.

– Это мы еще посмотрим, – обещает мне Грэй. – Как там сказано в Писании? «И живые позавидуют мертвым». Вот что тебя ждет впереди. Волоките его в машину.

Здоровяки не несут и даже не тащат, а именно волокут меня к машине, ухватив за ноги. Мне с трудом удается удерживать голову над шершавым бетоном. Не удержишь – слезет скальп. Хорошо еще, что подхватили меня лицом к небу. В этой позиции голову особо не задерешь.

Маленькая цыганка пристраивается рядом с нами и вновь принимается клянчить. Начинаю верить в то, что ее проклятия имеют тенденцию сбываться. Со мной происходит и, скорее всего, произойдет именно то, что она говорила. Вот бы она выдала еще одну серию забористых ругательств, от которых даже у меня, просидевшего десяток лет в самой гнусной тюряге штата, вянут уши. И адресованы они будут уже не мне, а Роберту. С меня в таком положении взять нечего. Но Грэй, наверное, чувствует то же самое, потому останавливается и бросает на пыльный бетон несколько монет.

Кричать, звать на помощь бесполезно. Во-первых, рядом никого нет, если не считать цыганки и ее девчушки. Во-вторых, меня уже наверняка ищет вся полиция Бэйсин-Сити. В-третьих, в Городе Пороков не принято обращать внимание на крики о помощи. Спаситель легко может превратиться в жертву.

Меня доволакивают до лимузина и забрасывают в багажник. Крышка закрывается. Я в полной темноте. Машина катит по разбитому строительной техникой проезду. Куда меня везут? Это уже не так важно. Пока я всецело в руках Грэя и его ублюдков. Единственное утешение в том, что я ему нужен только живым. Но есть масса способов заставить живого человека говорить. Можно пытать его, укорачивать его члены… Не зря же Роберт сказал, что живые позавидуют мертвым. Не о себе же он говорил.

Злосчастный бриллиант. Кто же знал, что с него начнутся все мои несчастья. А дело было так. После удачного взятия инкассаторского броневика с наличкой я неосторожно обмолвился при Одри о ювелире, скупающем краденые драгоценности, и даже повел ее туда купить ей обещанные украшения. У него была лавка на первом этаже на Дагон-стрит. Квартира располагалась этажом выше. Ювелирная лавка, конечно же, являлась по большей части ширмой, за которой он проворачивал свои дела. Одри загорелась идеей. Она, не спросив моего согласия, втерлась к ювелиру в доверие, и тот взял ее на работу продавщицей. Что ж, это был логичный шаг с его стороны – красота Одри просто магнитом притягивала мужчин-покупателей.

Когда я узнал о новом месте работы моей подружки, то потребовал от нее уйти из лавки, справедливо подозревая, что она или уже начала трахаться с этим жирным скупщиком краденого, или вскоре начнет. Но у Одри уже был план. Она не стала скрывать от меня, что спит с ювелиром, но делает она это исключительно ради реализации своего плана, который и озвучила на собрании нашей небольшой банды. В нее, кроме меня и Одри, входил еще покойный Самюэль, чьи останки лежат на Первом городском кладбище. План, предложенный Одри, был прост и легко осуществим. Подозрительный ювелир никогда не доверял никому ключи. Он даже засыпал с ними, продев в кольцо связки указательный палец. Но Одри иногда оставалась с ним на ночь. Моя подружка обещала затрахать ювелира до полного истощения сил. И, когда он уснет, открыть нам лавку. Мы с Самюэлем подчистили бы в ней все и ушли вместе с Одри.

Конечно, не очень приятно осознавать, что твоя женщина трахается с другим. Но Одри сама была согласна на это. К тому же что произошло, то произошло. Назад этого уже не открутишь. Ну, а разом больше, разом меньше – это уже не существенно. Карты нам смешал тот самый чертов бриллиант. Одри видела, как его отдали ювелиру на оценку. В лавке он должен был пробыть только одну ночь. Утром заказчик пришел бы его забрать. Бриллиант был большой, огромной ценности. Не знаю, кто и где его украл. А может, и не крали, ведь его принесли на оценку. Одри не хотела упускать такой шанс. Поэтому пришлось действовать впопыхах, толком не подготовившись. Бриллиант на ночь ювелир положил в сейф на первом этаже. Об этом мне успела шепнуть Одри незадолго до закрытия лавки.