Правый поворот запрещён

— Зять ко мне должен был приехать из Андижана, внука привезти. Решил угостить их рыбой. Место это над обрывом мое, давнее. Там щука с плотвой в жмурки играет. Пошел, значит, я по росе, сел. Через часок клев начался. Я там загодя прикормку для мелюзги даю, чтоб щуку привадить. Где-то после десяти услышал звук мотора, машина, значит, шла. Удивился, сюда не ездют почти. Потом мотор заглох, хлопнули дверцы. Ну, думаю, — все, кончилась моя рыбалка. Сейчас пойдут тосты, песни. А рыба тишину любит. Я сижу у самой воды, под обрывчиком, метрах в двадцати. Меня сверху не видать, я за кустами, а мне снизу видно. Гляжу: мужик и баба. Он капот поднял, возится в моторе, а она подошла к берегу, камешки стала кидать. Я разозлился, в садке килограмма три рыбы уже было, собрал свое хозяйство и берегом ушел.

— Кузьма Петрович, а лица их вы не запомнили?

— С моего расстояния не разглядеть было без очков. Да и что разглядывать? На кой они мне сдались?

— А машину не запомнили? Марку, цвет.

— Красная, похоже «Жигули».

— Какая одежда была на этих двоих?

— Баба, вроде, в желтоватой кофте вязаной, а на мужике костюм светлый, серый. Шапочка мне его показалась — цветная, кажется, белая с зеленым, с таким большим козырьком. Велосипедисты в таких бывают, я по телевизору видел.

— Какого числа это было?

— А шестнадцатого, в среду. Зять-то приезжал в четверг, потому и помню.

— Вы могли бы указать это место? — спросил Агрба.

— Которое? Где рыбачил?

— И где рыбачили, и где машина стояла.

— А как же!

— Съездим? — Джума посмотрел на Мотрича.

— Надо бы…

— Сегодня не могу, — посмотрев на часы, сказал рыбак, — мне внука из садика забирать нужно. Больше некому. Вдовый я. Дочь и зять в Андижане живут, офицер он. Знойно там нынче, так что внук у меня до сентября. Вот завтра с утра можно…

Такой поворот не очень устраивал Скорика, он рассчитывал, что домой, хоть и поздно, вернется сегодня. Он не любил случайных гостиниц с застиранными простынями и тощими подушками. Но теперь придется заночевать в Богдановске.

Поужинали они с Джумой в нищенском гостиничном буфете яйцами, сваренными вкрутую, плавленым сырком. Джума взял себе еще порцию капустных котлет, и поплатился жестокой изжогой, пошел искать аптеку в надежде купить соду.

Скорик из номера позвонил домой.

— Ты куда пропал, — услышал голос Кати.

— Я в Богдановске. Сегодня не приеду, заночую здесь.

— Нашел себе интердевочку?

— Ага! Тут сплошь интердевочки. У каждого отеля. Ты тоже не приведи на ночь какого-нибудь ковбоя в тюбетейке…

Утром поехали к реке. Рыбак указал место, где видел красную машину и тех двоих. Наверху остался Мотрич, остальные спустились вниз к кустам, где в то утро рыбак устроился с удочками. Мотрич сверху их не видел, а они, задрав голову, видели сквозь ветви кустов его торчащую на обрыве фигуру, в том месте, где нашли очки Кубраковой, а Джума обнаружил следы «жигулевских» скатов, придавивших траву…

Вернувшись в райотдел, Мотрич занялся поисками попутного транспорта, чтобы отправить Скорика и Джуму. Через час гаишник поймал у шлагбаума «рафик» местной «скорой помощи», водитель ехал в областной центр сдавать машину в капремонт. «Рафик» был старый, все в нем тарахтело, словно сдвинулось со своих мест, но Джуму это совершенно не занимало; его везли и слава Богу…

«Вячина надо допросить, Вячина, — думал Скорик, хватаясь за какую-то скобу, когда машина влетала в рытвину. — И круто браться за Назаркевича…»

22

— Как вам работается с Агрбой? — спросил Щерба Скорика.

— Он надежный. Вам Войцеховский показывал альбомы с картинкой баллончика?

— Да.