Праздничный Коридор

«Зачем я ее об этом спросил?» Упрекнул себя Петя, а вслух сказал:

– Если не хочешь, то можешь не отвечать.

Но Зося судорожно вздохнула и ответила:

– Да, она умерла! Отца у меня никогда не было. В детский дом меня не определили, потому что у меня жива и здорова моя биологическая мать. Ее угораздило родить меня в пятнадцать лет, а потом оставить в больнице. Я ее никогда не видела, живет где-то в деревне, коров доит и, наверное, вполне счастлива. Еще вопросы есть? Если нет, то прошу тебя к этой теме никогда больше не возвращаться.

– Не сердись, Зоська, за мою назойливость. Я давно заметил, что ты не радуешься жизни, слишком серьезная для твоих лет. Я твой друг, и если ты мне доверяешь, то давай делиться, хотя бы бедой. Согласна?

Зося кивнула в знак согласия головой и спрятала от Пети налившиеся слезами глаза.

Розу Самуиловну убеждать долго не пришлось. В ее учительской практике еще не было такого случая, когда студент сам, без подталкивания преподавателями, пробует перешагнуть через курс. К Зосе Роза Самуиловна относилась с уважением – сама учится только на «пять», и свою группу старается подтянуть. И организатор в Зосе просматривается отменный. Конечно, очень жалко будет потерять такого старосту, но и в эксперименте хочется поучаствовать. Роза Самуиловна достаточно быстро получила согласие директора техникума, а затем и педсовета на проведение, в порядке эксперимента, досрочных экзаменов за три семестра от студентки первого курса Ромашовой. Более того, на заседании педсовета директор техникума сказал, что инициатива Ромашовой одобрена партийной организацией техникума, и сейчас нужно предпринять все для того, чтобы досрочные экзамены состоялись. Зосю пригласили в директорский кабинет, где заседали солидные педагоги, пожелали доброго пути на тернистой дороге к третьему курсу и разрешили свободное посещение лекций.

Зося засела в библиотеке. Петя собрал у однокурсников старые конспекты за два курса и подобрал для Зоси лучший учебный материал.

Произошли некоторые изменения и в личной жизни студентки Ромашовой – комендант переселил кастеляншу из маленькой комнаты в общежитии в свой кабинет и предложил Зосе переехать на новое место жительства.

– Ромашова, мне руководство техникума приказало обеспечить тебе отдельную комнату, чтобы никто не мешал заниматься.

– А мне никто и не мешает. Я могу здесь спокойно заниматься.

– Да, мы ей не мешаем, – дружно поддакнули Ира с Ингой, – пусть живет с нами. Так веселее.

– Кому веселее? Вам? Так вам и так весело. Мне дежурная докладывала, что погулять вы любите и в общежитие поздно возвращаетесь, а потом еще и разборки учиняете – ссоритесь и громко кричите. А у Ромашовой вы списываете конспекты, потому что спите на занятиях и свои не пишите. Домашнее задание тоже есть у кого списать – все та же Ромашова. Поэтому вам с ней и веселее. Переселю Ромашову – и всем будет хорошо. У нее появится дополнительное время для занятий, а вы, может, за ум возьметесь и начнете самостоятельно заниматься. Собирайся Ромашова! Комната отремонтирована, даже запах краски уже выветрился. Собственно, что это я тебя тут уговариваю? Это приказ, а приказы, как известно, не обсуждают.

В этот же день Зося перенесла свои вещи в другую комнату. На самом деле, соседки по комнате жили своей, отдельной жизнью, и Зося иногда даже не замечала их присутствие. Только все чаще приходилось вмешиваться в их перебранки, которые легко переходили в драки. Странная у них получалась дружба. Хитрая и коварная Инга была в этом союзе явным кукловодом. Ира, по своей наивности, постоянно попадала в ловушки, расставленные Ингой. Инга подводила Иру к совершению какого-то действия и отходила в сторону. Ира начинала верить, что все исполняет по собственной воле и инициативе и в результате совершала то, к чему ее подталкивала Инга. Ну, а затем, если это была победа, то лавры доставались Инге. Вина за совершенные неблаговидные поступки всегда ложилась на Иру. При этом Инга свою любимую подругу еще и зло высмеивала, в основном прилюдно. Когда Ира начинала понимать, что снова стала марионеткой в Ингиных руках, было уже поздно что-либо исправить. Вот тогда-то и происходили кулачные бои и временный разрыв отношений. Обычно длился он час или два. Потом Инга убежденно клялась Ире, что она ни в чем не виновата, и все произошло без ее прямого участия. А если и виновата она, то самую малость, совсем чуть-чуть, но больше этого не повторится никогда. Подобные ссоры и примирения между девочками происходили довольно часто и, конечно же, Зосе очень не нравились. Кроме Пети, яблоком раздора между девочками уже успели побывать еще два мальчика. И самое главное – Зосе очень хотелось иметь отдельный угол, чтобы хоть изредка можно было подержать икону Богородицы в руках. Со дня приезда в Горевск, она так ни разу и не достала икону из портфеля.