Праздник, который всегда с тобой!

– Что ты хочешь узнать более подробно? – глухо осведомился он, предпочитая играть честно и до конца.

– Не знаю,– пожала равнодушно плечами Настя. – Какие у тебя с ними отношения?

Она вскрывала его, словно консервную банку, используя при этом какие-то невообразимо острые болевые средства. Сергей, который уже много лет не вспоминал об их существовании, не думал, даже не предполагал, что вопрос окажется таким болезненным. Многие его знакомые думали, что у него нет родителей, и сам он тоже предпочитал так мыслить. Тем не менее, он сжал кулаки, спокойно ответив:

– Когда мне было два года, моя мать ушла от отца, он не пережил этого и повесился. Видимо ее замучила совесть, поэтому она стала прикладываться к бутылке, а еще через пять лет в нашем доме появился отчим, который ей активно в этом помогал, периодически прикладываясь не только к бутылке, но и к моим костям. В тринадцать лет я убежал из дома и с тех пор не видел ни его, ни ее.

Если бы Сергей только видел свои застывшие, суровые глаза, за которыми явно скрывались копившиеся годами обида, непонимание, боль… Настя, мгновенно почувствовала в этом взрослом, сильном мужчине того семилетнего мальчика, который терпел побои и унижения от совершенно чужого, злобного мужика, не в силах выразить протест, дать сдачи или попросту попросить защиты у матери.

Насте стало стыдно за свою попытку защититься атакой. Ведь она его досье читала, пусть и не точное. Потянувшись к нему, она взяла Сергея за руки, разжав кулаки, глядя на него полным понимания, сочувствия взглядом, все еще сгорая от внутреннего чувства стыда.

– Прости, – искренне прошептала она. – Я не думала, что это такое больное место.

Сергею захотелось закрыться, спрятаться от нее, сказать, что это полная ерунда, которая ничего давно не значит. Он крутой бизнесмен, добившийся на поприще компьютерных игр невиданных успехов. Он попытался делано улыбнуться, но не смог. Глядя в полные сострадания, потемневшие от его боли темно-синие глаза, ощущая тепло ласковых рук Насти, он не мог притвориться, что ничего не чувствует.

– Что же ты со мной творишь, – прохрипел он севшим голосом и, потянув девушку к себе, поцеловал.

Настя не сопротивлялась, мягко и послушно, с невыносимой нежностью отвечая на поцелуй, прежде чем он понял, что она так пытается забрать его боль. Для такого эмоционального, душевного человека как она, тонко чувствующего других людей, это было так естественно. Он прижал девушку к себе с такой силой, что можно было подумать, что он хочет втереться в нее, стать единым целым, не отпуская больше не на миг.

К сожалению, все было не так просто, он побоялся испугать ее. Совладав с накопившимся, он шепнул ей на ушко:

– Теперь твоя очередь. Почему ты боишься постели и не хочешь рожать от мужа?

Вторая часть вопроса у него вырвалась случайно, на эмоциях, и она этим не преминула воспользоваться. Настя подняла ставшие хитрыми глаза и таинственным голосом спросила:

– Тебе дал задание расколоть меня мой бывший муж?

Прежде чем Сергей сообразил, что она пошутила, она вырвалась и выскочила на улицу. Но, не успев пробежать и двух метров, была поймана и кинута в сугроб, прижатая мужским телом.

– Абсолютно бесчестный побег с поля боя, – заявил Сергей, смеясь, пытаясь наказать плутовку за увиливание от соглашения и попытки влепить в лицо мокрый снежок.

Еще один поцелуй был определен в качестве наказания. И пока Настя недолго уворачивалась от его губ, барахтаясь с Сергеем в снегу, смеясь и балуясь, за ними наблюдал преклонного возраста мужчина. Богато одетый, солидный и респектабельный на вид, его лицо выражало искреннюю злость, омерзение на происходящее и ненависть к Сергею. Он стоял у края парковой аллеи, поодаль от забегаловки, и видел все происходящее в ней и после. И он прекрасно знал, где эта резвящаяся, словно два сопливых подростка на снегу, парочка планирует отмечать новый год.

х х х

Валяясь на мокром снегу, Настя вдруг неожиданно сказала:

– Давай обсудим концепцию твоих новых игр.

– Что, прямо сейчас? – опешил Сергей, предпочитая дальше продолжить поцелуи.

Эта женщина не переставала его удивлять. Она закивала головой, весело рассмеявшись.

– Да, прямо сейчас, а не потом.

– Ну, если мы долго проваляемся на снегу, то можем простыть. Во всяком случае, ты, – забеспокоился он, встав на колени и подымая ее с уже мокрого места.

– Ну, и что?

– Не слушай ее, Сергей Георгиевич, – вмешался в их разговор, подошедший мужчина, который наблюдал за ними до этого, а сейчас поднимал со снега выпавший из кармана пальто сотовый Хромова.

Сергей узнал в мужчине старого конкурента, Эдуарда Максимовича Фридмана. Он переменился в лице, так же, как и Настя, но если вместо улыбки на лице бизнесмена проявился ехидный оскал, то на лице девушки испуг, смешанный со страхом.

– Все, что она скажет, будет неправдой, – заявил Фридман. – Она куплена.

Сергей встал, потянув за собою Настю, отряхиваясь от мокрого снега.

– Какими судьбами тебя занесло в Сибирские края, Эдуард Максимович? – спросил он, не особо поверив ему.