Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

Если ты монах —То повыше, глубоко в горах,Лучше тебе житьЗдесь же «Сакаи» —Пределы бренного мира.Яма исэбаМияма но оку ниСумиёкасиКоко ва укиё ноСакаи тикаки ни

Иккю на это отвечал:

Для меня, Иккю,

Я сам не так уж значим,Хоть на рынке жить,Хоть в хижине горной —Не всё ли равно?Иккю гаМи о ба ми ходо ниОмованэбаИти мо ямага моОнадзи сумика ё

Преподобный подумал, что это не обычная женщина ему пишет, расспросил тамошних людей, а ему сказали: «Её тут все знают, это дева веселья по прозвищу Ад», и тогда Иккю тут же сложил:

Что же это за «Ад»?Сколько б ни слышал раньше,Ужаснёшься, увидев

Кикоси ёриМитэ осоросикиДзигоку кана

А она тут же ответила:

Все, кто пришёл умереть,Непременно в него упадут.Си ни куру хито ноОтидзару ва наси

^{Когда Иккю был в бухте Сакаи, там была гостиница для путников. В ней обитала дева веселья, которую звали «Ад». Узнав Иккю, она послала ему стихи.}

8

О том, как в земле Каи велась смешная дзэнская беседа

Когда Иккю пришёл в землю Каи, кто-то из местных жителей, будучи наслышан, как легко Иккю ведёт беседы, подумал: «Надо бы самому услышать, насколько он находчив!» — подозвал мальчика-служку, случившегося поблизости, и наказал ему:

— Когда Иккю будет проходить здесь, скажи ему: «Что вы будете делать с тем настоящим, что есть?»[299] Если он что-нибудь ответит, скажи «Кацу!» и убегай!

Мальчик таких слов не знал и ему было трудно запомнить так сразу, поэтому тот человек объяснил:

— «Настоящее» пишется иероглифом «нама», сырое, а «то, что есть», «иммо», похоже на «имо», картофель, так и запоминай.

Стал он с нетерпением ждать, когда же пройдёт Иккю, и вот появился наконец преподобный, тут мальчишка выскочил и спросил:

— Что вы делаете с сырой картошкой? — а преподобный ответил:

— Можно сварить, запечь тоже неплохо…

Когда он так сказал, мальчик крикнул, как его научили:

— Кацу![300]

Преподобный тогда спросил:

— Что, сырого обожрался?

Всем, кто это видел, было очень смешно, и они поняли, как Иккю находчив.

9

О том, как Иккю отвечал на вопрос о красном рисе

Преподобный Иккю как-то пошёл к одному своему приятелю из мирян, а тому как раз принесли «сэкихан» — красный рис[301], которым он угостил Иккю. Хозяин того дома любил показать свою учёность, и сказал преподобному, ожидая немедленного ответа:

— Вот что, преподобный! Этот «сэкихан» не зря называется «рис-застава», он так просто в живот не пролезет, застрянет в груди. Не стоит безрассудно его поглощать.

Тогда Иккю, ничего не сказав, пододвинул к себе рис, руками слепил из него лепёшку и тут же съел. Хозяин бранил его на все лады:

— Что это вы, ничего не ответили, а съели! Отвечайте!

Тогда преподобный отвечал:

— Так смотрите же! Как раз потому, что услышал о «заставе», я отпечатал на нём свою руку, а с отпечатком руки[302] сколько угодно можно этого риса съесть! — И тогда хозяину пришлось признать поражение и удалиться к себе.

^{Иккю пододвинул к себе рис, руками слепил из него лепёшку и тут же съел.}

10

О Земле высшей радости

Среди последователей Будды в миру, часто посещавших Иккю, был один, который всей душой искренне уповал на перерождение в Чистой земле будды Амиды. Поэтому он во всякий день со всех ног спешил к знаменитым монахам Восьми и Девяти школ[303], расспрашивая о возрождении в Чистой земле высшей радости.

Как-то раз он пришёл к Иккю и спросил:

— Неглубока моя вера, рождён я во тьме и заблуждениях, но стремлюсь осознать природу будды, хоть это непросто, занимаюсь всяческими практиками, поскольку искренне хочу в будущей жизни возродиться в Земле высшей радости. Поэтому я хожу к просвещённым монахам, и вот другие учителя говорят: «Край высшей радости далеко, до него сто восемь тысяч ри», а вы, преподобный, говорите: «Ад и Земля высшей радости — перед вами». Ладно бы речь шла о разнице в сотню или две сотни ри, но такое огромное различие сбивает меня с толку. Пожалуйста, сжальтесь, разъясните мне истину! — молил он, проливая слёзы.

Иккю выслушал его и отвечал: