Предания об услышанных мольбах

Са-хэ вошел в один из домов. Там была девушка, прекрасная собой. Только он попросил у нее поесть, как неведомо откуда раздался голос:

— Не давать ему есть!

Из-под земли выскочил человек с железным посохом и замахнулся на Са-хэ. Тот опрометью умчался. Са-хэ входил в десяток домов, но так и остался ни с чем. Он продолжил путь на северо-запад и увидел старушку, ехавшую на повозке. Та протянула ему свиток, и Са-хэ принял его. Он пошел на запад и пришел к дому.

Дом снаружи был великолепен, а у дверей сидела старуха с тигровыми, выступающими вперед зубами. В самом доме было ложе с пологом изумительной красоты, бамбуковая циновка и темный столик. Там была девушка, которая спросила Са-хэ:

— Вы принесли свиток?

Са-хэ подал ей свиток, и она сличила его с таким же своим. Вдруг Са-хэ увидел двух монахов. Те спросили:

— Ты узнаешь нас?

Са-хэ отвечал, что не узнает.

— Отныне и навсегда ты вверяешь себя Будде Шакьямуни, — воскликнул шрамана, и тотчас на Са-хэ снизошло просветление. Он продолжил путь вместе со шрамана. Вскоре они увидели город размером этак с Чанъань. Однако цвета он был черного и весь из железа. Люди там были большущего роста: тела их казались покрытыми черным лаком, волосы на голове отросли так, что волочились по земле. Шрамана сказали:

— Это демоны — обитатели ада.

Было там очень холодно, и ветер трепал одежды демонов. Лед, будто циновка, устилал все вокруг. Он лежал повсюду и падал на тех людей: упадет на их головы — и головы отваливались, упадет на ноги — и отваливались ноги.

— Это ледяной ад, — сказали шрамана.

И Са-хэ вдруг осенило. Он вспомнил одно из своих предшествующих перерождений и узнал этих шрамана, своих наставников во времена будды Випашьина^[103]. Он был тогда послушником-шраманера, но совершил злостные проступки и не удостоился принять монашеские обеты. Хотя Будда и явился миру, Са-хэ так и не стал его последователем. Затем он вновь обрел человеческое обличье: однажды переродился среди цянов^[104], а ныне при династии Цзинь.

В том аду Са-хэ повстречал дядю. Дядя сказал:

— Прежде в землях Е я не ведал о служении Будде. Были люди, совершавшие омовение Будды^[105]. Они пробовали и меня понемногу научить, но я отказывался обратиться в веру. Потому я ныне и принимаю кару. А ведь участие в омовении Будды — достаточная заслуга, чтобы благополучно возродиться на небе.

Потом Са-хэ побывал на адовой горе мечей. Один за другим он прошел все ады, повидал их в великом множестве. В каждом городе был свой ад; ады были отделены один от другого. Людей в них было что песчинок, которым несть числа. Правила, по которым их приговаривали к пыткам, и сами разновидности пыток в основном соответствуют описанным ранее.

Бредя по аду, Са-хэ пошел на отблеск света. И вдруг его взору открылось золотое сияние, свет яркий и чистый. Он увидел человека этак в два чжана ростом, прекрасного собою и всего как бы из золота. Из его свиты донеслось:

— Великий муж, взирающий на мир!

Все поднялись бодхисаттве навстречу и почтили ритуалом. Два шрамана, один под стать другому, пошли на восток, а Са-хэ совершил ритуал поклонения бодхисаттве. Бодхисаттва прочел проповедь в более чем тысячу слов и закончил так:

— Благополучие умершего закладывается его отцом и матерью, старшими и младшими братьями, а также в продолжение семи поколений родней и родственниками жены, друзьями или просто знакомыми, будь они при монашеской обители или при семье. Благодаря им умерший избавляется от страданий. Шрамана принимает постриг в пятнадцатый день седьмого месяца. В это время подношение даров особенно благотворно. Если же вы подносите утварь, то наполните ее пищей и непременно снабдите такой надписью: «Во благо такого-то родители нижайше подносят Будде, его учению и общине». Тогда заслуги умершего умножатся и блаженство придет к нему скорее. Шрамана и миряне могут без утайки открыть перед сангхой свои разного рода дурные поступки, совершенные в прошлом, а также в предшествующих перерождениях. Ревностным и чистосердечным покаянием они уничтожают свои грехи. Если же человек стыдлив и робеет открыть сангхе свои прегрешения, ему дозволяется в укромном месте записать их, не оглашая. Если ничего не будет упущено, его грехи также списываются. Если же будут упущения из желания что-либо утаить, то он не добьется полного избавления от мучений, но получит возмездие более легкое. Если же грешник не в состоянии раскаяться и не испытывает угрызений совести, то его зачисляют в злостные нечестивцы, которых по истечении жизни низвергнут прямо в ад. Если же кто-то жалует на строительство ступы или храма пусть даже горсть земли или деревце, то такие подношения и помощь от чистого сердца обеспечивают ему великое множество заслуг. Если же кто-то при посещении храма видит сорняки или грязь и как ни в чем не бывало проходит мимо, то заслуги, приобретенные им от поклонения Будде, иссякнут.

Еще бодхисаттва сказал: