Преданное сердце

И мы отправились в Карштадт.[40] В самом деле, войдя в магазин, Надежда сразу оживилась. Она вцеплялась во все, что попадалось под руку: в юбки и костюмы, в кофточки и туфли, и продавщицы в ужасе следили за ней, как будто она вот-вот схватит вещи в охапку и убежит. Разведка продолжалась полчаса, после чего Надежда спросила, нельзя ли ей кое-что примерить. Конечно, ответил я, у нас полно времени – и она, поймав меня на слове, тут же нахватала кучу вещей и скрылась в кабинке. Время от времени она появлялась оттуда, чтобы продемонстрировать очередной наряд, и я, разумеется, всякий раз говорил, что это нечто потрясающее. Туалеты большей частью были аляповато-кричащие – то ли это соответствовало ее вкусу, то ли она считала, что на Западе одеваются именно так. Примерив с добрый десяток платьев, Надежда стыдливо потупила взгляд и сказала:

– Хэмилтон, мне надо с вами поговорить. Понимаете, у меня есть только одно-единственное платье, и мне просто необходимо купить себе что-нибудь еще. Не могли бы вы дать мне немного взаймы? Я верну вам деньги, как только получу работу. Не бойтесь, я не обману.

– Ну что вы, конечно, конечно, – покупайте все, что вам нужно, – ответил я. Мой бумажник был туго набит купюрами, которыми снабдил меня капитан Мак-Минз.

Ее лицо прямо-таки светилось, когда она отбирала себе вещи. Было уже поздно, и продавщица начала проявлять беспокойство. В конце концов Надежда выбрала красное платье с красными туфлями, желтое платье с белыми туфлями, шарф, сумочку и кое-что из нижнего белья. Все это стоило пятьсот двенадцать марок и пятьдесят пфеннигов. Мы стали укладывать коробки в машину. Надежда, которая еще вчера горько плакала, сейчас была похожа на ребенка, получившего рождественский гостинец.

– Теперь посмотрим, что скажут наши немцы, когда меня увидят, – произнесла она, и хотя я был уверен, что немцы даже не заметят ее обновок, то, что Надежда думает иначе, меня обрадовало.

– А. теперь я хочу посидеть и покурить, – сказала Надежда.

В кафе, расположившемся на самом верху старинной каланчи, Надежда заказала себе чашечку кофе с двумя кусками Schwarzwalde Kirschtorte.[41]

– Расскажите мне еще про Америку, – попросила она. – Где вы живете? Что у вас за семья?

– Может, хотите посмотреть фотографии?

Надежда даже отложила сигарету, когда я вытащил из бумажника пачку довольно-таки потрепанных фотографий – как будто я таскал их с собой не год и не два. Фотографии эти я получил только утром от капитана Мак-Минза.

– Вот это наш дом. Вообще-то мы думаем приобрести что-нибудь поменьше – такие хоромы нам совсем не нужны.

На снимках был изображен «Билтмор» – особняк семейства Вандербилтов в Эшвилле – курортном городке в штате Северная Каролина.

– Вот это – ваш дом?

– Боюсь, что да. Хотя, надо сказать, он не каждому придется по вкусу. А вам как – нравится?

– Сколько же у вас комнат?

– Право, не знаю. Не считал.

– И сколько человек в нем живет?

– Значит, так: родители, две сестры и еще брат. Ну и, конечно, слуги.

– Слуга?

– Да, чтобы содержать такой дом, нужно много народу. Впрочем, постоянно с нами живут всего десять-пятнадцать слуг, а остальные – приходящие.

– А какие-нибудь семейные фотографии у вас есть?

– Да, вот мама с папой, вот сестра, вот брат. Это мы все вместе в Нью-Йорке, на отдыхе. – Я не имел ни малейшего представления, что это были за люди и где капитан Мак-Минз их откопал, но по внешности они вполне годились для рекламных плакатов. – Вон там, сзади, – Манхэттен. А это мы в Сан-Франциско. А вот здесь – дома.

– А вас самого почему тут нет?

– Я снимал. А вот и я.

Я заранее подложил в пачку фотографию, запечатлевшую нас с Сарой Луизой в саду у Колдуэллов. Поскольку на снимке была видна только мраморная скамья, на которой мы сидели, да кусты живой изгороди, он вполне мог бы быть сделан и в "Билтморе".

– А кто эта девушка?

– Так, одна знакомая.

– Вы до сих пор с ней дружите?

– Да нет. Она хотела, чтобы мы поженились, но я к этому еще не был готов. Меня не покидало чувство, что надо ждать другую.

– Она красивая.

– Да, пожалуй. Но вы еще красивее.

Надежда рассмеялась, закашлявшись от дыма.

– Красивая? Да что вы! Это вы все нарочно говорите. У меня одно-единственное платье, а в парикмахерской я не была уже бог знает сколько времени. Вот приведу себя в нормальный вид – тогда посмотрите. Я ведь и вправду умею быть красивой.

– Да нет, я действительно так думаю. Вы и сейчас красивая.

Засмеявшись, Надежда пожала мне руку. Когда мы вышли из кафе, я повел Надежду в сторону парка.

– Куда мы теперь? – спросила она.

– Немного пройдемся, чтобы нагулять аппетит.

– Я на свой аппетит не жалуюсь, а гулять нет настроения.

– Хотите поужинать прямо сейчас?

– Я хочу посидеть и покурить.