Преданный пес

И пошла внутрь. Свободно, не напрягаясь, видя стоящего у входа Гуню, держащего в руках странную хреновину с деревянными ложем и прикладом. Следом двинулся Кот, когда ему в спину уперся ствол мрачного детины в черном, спокойно держащего в руке АПС.

– Не гони коней, землячок, дела у тебя пока полный швах. Не суетись, не дрожи полжопьями, аккуратнее. Я твоего брата жуть как не люблю и не такой добрый, как она.

Кот дернул лицом, краснея, бледнея и явно внутри корежа самого себя, как сам Хаунд не так давно. Дас гут, йа, зер гут! Интересно, если он ему сейчас горло вскроет, сильно расстроится героическая командирша?

– Эй, как там тебя… Пес? – скрипнул сзади дядька по имени Скородед.

– Ну?

– Ты чего эт, братишка, так зло косишься на бывшего работодателя? Никак членовредительство какое удумал?

Хаунд оскалился в ответ.

– Не стоит?

– Мы лишний раз кровь не особо любим проливать. А терки свои решайте не при нас. Ну, или так, чтобы все честно, без подлян. Усек?

– Вполне.

– Молодчина, Пес. Иди, грейся, ладошку перемотай. Так, свободные и вы трое, вместе вон со здоровым, марш помогать спасителям и укрывать лошадушек. Да, барышни, вас попрошу все же зайти внутрь, если кто захочет.

Внутрь заправки быстро набилось с десяток эскадронных, оставивших лошадок товарищам и занявшихся потрошением груза. Вскрывали вполне аккуратно, сильно не разбрасывая и пристально рассматривая все подозрительное. Сортировали, раскладывали и перебирали под тоскливым взглядом Кота, злившимся, но ничего не пытавшегося сделать.

Атаманша, заняв колоду, недавно только нагретую вожаком, смотрела в огонь, дымила длинной резной трубкой и прихлебывала что-то из фляги. Черный с АПСом стоял рядом, следя за Котом и Хаундом, усевшимся подальше и снимавшего бинт.

– Я за каждую голову честно заплатил! – не выдержав, хрипло и зло пролаял Кот. – Я…

– Сволочь ты, – процедила Атилла, вытянув ноги к очагу, – людей покупаешь, бьешь их. Ты что, паскуда, думаешь, я не рассмотрела, какое красивое лицо у блондинки? Шлепнуть бы тебя, падлу, прямо безо всякой стенки. О, сестренка, ты здесь?

Хаунд не хотел уступать Анне, вошедшей внутрь, очереди на убийство Кота. А оно, так-то, вроде бы наклевывалось.

– Здесь. – Анна шагнула к Хаунду, остановилась, зябко обхватив себя руками.

– Иди сюда, погрейся. – Атилла окуталась дымом. – Иди, говорю, не бойся. Кончились для тебя беды, не тронет никто.

– Пока не тронет.

Кот нехорошо прищурился.

– Хочешь его кокнуть? – лениво и по-кошачьи зевнула атаманша. – Вот не вру, если захочешь, так кокнешь.

– Не хочу. – Анна села на пол рядом с ней, аккуратно и как-то очень странно. Как стеклянная и боящаяся разбиться. – Совсем не хочу. Его жизнь накажет.

– Добрая? – Атилла не удивилась, лишь устало пожала плечами. – Твое дело, конечно. Что с тобой, врач нужен?

Анна пожала в ответ, качнув волосами и вздохнув. Хаунд, зубами затянув узел бинта, неожиданно втянул в нос что-то новое, идущее от нее. Что-то странно и хорошо знакомое, встречавшееся часто, но такое неожиданное здесь. Да ведь она…

– Беременная я. Что-то не то, слабость какая-то.

Атилла, кашлянув повернулась к ней. Посмотрела как на идиотку, коротко свистнула. Один из потрошивших и складывающих повернулся к ней.

– Братишка, сходи за врачом, будь добреньким. Он должен гнедого был посмотреть, Елькиного. И дай нам чего помягче присесть и теплого накинуть.

– Да.

– Ты знал, что она ребенка носит? – мягко и очень опасно поинтересовалась Атилла у Кота.

– Нет.

– Врешь, сволота?

– Не вру.

– Не знал он. – Анна благодарно пожала руку бойца, набросившего ей на плечи чье-то одеяло. Привстала, подкладывая под себя туго скрученный спальник самого Кота. – Сама поняла позавчера. Пару раз бывало, не спутаешь.

– Ладно, хотя и жаль. – Атилла развернулась к почти закончившим осмотр. – Чего у них там?

– Ткани, сахар, рыжье ломаное и в кольцах – зубодралам, видно; семена какие-то… – Высокий и тощий, в обрезанной шинели, обшитой черными лентами с черепами, почесал в затылке, сдвинув неуклюже пошитую кубанку. – Особо-то ничего и нет, командир.

– Интересно. – Атилла посмотрела на Кота. – Темнишь, братец, как пить дать.

– Почему?

Хаунд, глядя на него, втягивал воздух. Лошадиный пот перебивал все, но Кот, внешне совершенно невозмутимый, сейчас нервничал. Интересно, натюрлих.

– Вскрывайте ткань. – Атилла зло улыбнулась. – Каждую штуку, вспарывайте и разворачивайте.

– Так неправильно. – Кот засопел. – Вы мне все испортите, отсыреет, не продам.

– Ишь как заговорил, – Атилла выбила трубку, – ты еще скажи, мол, иголки швейные у тебя ухендожатся. Чего ты мне лепишь, дорогуша, ну, отсыреет, и чего? Толкнешь за милу душу, возьмут и дело с концом. Ты не забыл, как мы относимся к торговцам людьми?

– Не забыл. Доведешь как-нибудь округу, накроется ваша анархия крышкой.

– Возможно, – Атилла пожала плечами, слушая треск кожи, вспарываемой ножами, – тебе ли не все равно? Все мы сдохнем в конце концов, а там и видно будет, кто и как жил. Как ты, кровосос, людей торгующий как скот… или как мы, убийцы, мародеры и вольные люди, дающие свободу другим.