Преданный (СИ)

— Это моя квартира, так что я сама решу, — бросила его мама, а потом с улыбкой открыла мне дверь, будто я не была её сыну врагом номер один, — проходи, дорогая, — сказала она, отступая, — Егор попросил сказать, что его здесь нет, но сдаётся ты прекрасно слышала его крик.

Он сам за её спиной молча смотрел в мою сторону, ничего не выражающим взглядом, точно не испытывая никакой вины из-за того, что его раскрыли с поличным. Рядом с ним стоял улыбающийся Евгений и обнял меня в знак приветствия и может быть одобрения.

Тот самый случай, когда родители парня любит тебя больше, чем сам парень.

Егор слегка фыркнул и закатил глаза, когда со всеми прелюдиями было покончено, точно не разделяя радости своей мамы и отчима. Он молча пошёл в свою комнату. Я стояла, не двигаясь и раздумывая было ли это приглашением идти за ним или наоборот знаком не подходить к нему. Я и не думала, что это будет легко, но определённо легче было встретится со злостью, чем с безразличием.

Я вздохнула и последовала за ним, молча прикрыв дверь в его комнату.

— Кого мне убить? Кирилла? — спокойно спросил Егор, садясь на кровать, на которой раньше мы проводили вместе ночи.

Всё тут было так же, как и раньше, словно ничего не изменилось, и мы начали ровно с того момента, на котором остановились.

— Прости меня, — просто сказала я, медленно подходя к нему.

Я видела, как резко дернулась его челюсть, но через секунду он взял себя в руки и нацепил обычное безразличное выражение. Я могла облегченно вздохнуть, благодаря и Егора, и Бога за то, что им обоим кажется было не всё равно на меня.

— Если ты пришла, чтобы получить моё прощение, то сделала это зря, потому что я и так тебя простил, теперь мне всё равно.

Это была ложь, и мы оба это знали.

— Тогда хорошо, что я пришла не для этого, — сказала я, опустившись прямо на пол перед Егором, но он упорно не смотрел на меня, — я люблю тебя.

Могли ли быть какие-то слова более правильными, чем эти?

Из рта Егора вырвался хриплый смех, когда он наконец перевёл на меня глаза, полные злости.

— Хорошая попытка, — бросил он, — я настолько хорош в постели, что ты решила придумать этот бред, чтобы вернуть меня?

Он хотел обидеть меня и задеть мои чувства, или может и правда верил в свои слова, но я не повелась. Я подняла трясущуюся руку к его щеке и почувствовала, как его мышцы дернулись, и он закрыл глаза.

— Я люблю тебя, — сказала я уверенно, хотя голос дрожал, — И это чувство самое правильное, что случалось в моей жизни. И я знаю, что ты любишь меня.

Не правда.

Я знаю, что ты любил меня, и надеюсь, что ты до сих пор любишь меня.

Егор откинул мою руку и усмехнулся.

— Вот сейчас ты жестоко ошибаешься, так что перестань унижаться и уходи отсюда, — бросил он, хватая меня за предплечье и пытаясь поднять, но я упорно сидела на полу.

— Просто выслушай меня, — попросила я.

Практически стоя на коленях, я понимала, что унижаюсь. В этот момент мне было глубоко наплевать на собственную самооценку.

— Арина, чёрт возьми, мне не нужны твои слова, мне ничего от тебя не нужно! — крикнул он на этот раз яростнее, — убирайся на все четыре стороны. Мне наплевать на твоё долбанное чувство вины. Я не один из тех парней, кто посмотрит в твои красивые глаза и даст тебе ещё один грёбанный шанс. Сколько ещё шансов я должен тебе дать, чтобы каждый из нас понял, что между нами ничего не может быть?

Я старалась казаться спокойной и не обиженной, ведь я пришла сюда не для того, чтобы снова поссориться. Но скрыть то, что от его слов больно, мне было не под силу. Именно этого он и добивался. Хотел, чтобы я ушла, но я не собиралась делать это.

— А как же слова о том, что рядом со мной ты настоящий, или что я делаю тебя счастливым? — спросила я, мой голос сорвался на хриплый крик. — Это всё была ложь?

Егор горько усмехнулся.

— Давай не будем говорить о лжи в наших отношениях! Ты то уж точно победила в игре «Соври или умри», — он горько вздохнул и провёл рукой по непослушным волосам, теперь его голос стал более спокойным, вернулась то безразличие, — давай просто перестанем мучить друг друга.

— Но мы любим друг друга, — возразила я, теперь уверенная в своих словах.

Егор не стал это отрицать.

— Но любовь не должна приносить такой боли, — просто сказал он, глядя на меня своими печальными глазами.

— Любовь вообще ничего не должна, — ответила я голосом, который едва был громче шепота, — Тебе или кому-либо другому. Это мы все ей должны за то, что она даёт нам смысл.

И я сейчас говорю не только о любви к своему партнёру. Но и любви к самой себе, своей семье и друзьям. Любовь — это боль. Но ведь она и начало всех начал.

Егор закрыл глаза и горько вздохнул.

— Я устал от всего этого, Арина. Я устал бороться с твоими проблемами, когда ты сама этого не хочешь. Я устал бороться за твоё внимание или любовь. Я устал бороться за тебя, когда ты сама за себя не борешься. Тебе пора понять, как полюбить себе и остаться одной. Тебе нужно понять, что вовсе не нужен парень, чтобы ты была счастлива.

Я зажмурилась, когда на глаза навернулись слёзы. Я хотела быть сильной. Но хотеть и быть — это разные вещи.