Предатель. Чеченские рассказы

Миша далеко уже вырвался вперед. Молотит сапкой — главное, корни винограда не повредить. Это прополка обычная. Взрыхливается земля, и уничтожается бурьян-лобода,[33] щир и другая трава менее интересная.

Лобода и щир вырастают в красивые кусты. Если их вовремя не вырвать, они могут вымахать в Мишин рост — в Никитин точно. Возле милиции, в центре, даже есть клумба с лободой — дедушка говорит, что это от безобразия и оттого, что милиция сильно загружена поиском преступников. Мама говорит, что лобода — это неправильно, а правильно — лебеда. Но ничего это не неправильно, а просто по-украински.

Стал Миша, огляделся. За сеткой в соседнем огороде Петрович тоже что-то возится себе. У него виноград — «Лидия». Пакость — мелкий и невкусный, на вино. «Муторное это дело, виноград», — говорит… Это он маме говорил как-то, а сам Миша с соседями не общается — хмурые они все какие-то, не приветливые, и Миша их стесняется.

Петрович, как всегда, в тельняшке расхаживает, поднял таз и поплёлся к себе в дом. Всё — поработал на сегодня! Смешной этот Петрович.

Пока Миша добирался до конца ряда, солнце набирало жар и ползло в небе. Теперь солнце висит над его спиной, немного сбоку, и Миша выбивает в земле свою расплывчатую тень, — как раз под правую руку она — удобно. Но за тенью не угонишься — двигаешься же сам, не стоишь на месте. Сейчас ещё нет двенадцати — его дедушка научил определять время по солнцу. Дедушка — самый умный и добрый человек!

Когда дедушка завёл одного Лахно (и фамилия противная — как Махно) в сад и всё ему показал (он всем всё показывает) — где какой виноград самый у него лучший посажен, а тот ночью залез и всё самое лучшее выкопал. А потом приходит — как ни в чём не бывало.

Дедушка всё равно его пустил и снова всё рассказывал и показывал. Бабушка говорит: «Зачем ты принимаешь этого подлеца!?» А дедушка говорит: «Да почему подлеца? Человек просто не подумал». И правильно, Миша сам знает, что, если хорошо подумать, никогда не захочется украсть.

— Эй! Никита! Как ты там? Устал?

— Неет. Просто отдыхаю.

— Сейчас я свой ряд закончу и к тебе приду на помощь.

Миша остановился, размазал по лицу пот, сорвал бобку винограда. Зелёный ещё, кислятина — «Кардинал». И опрысканный. Выплюнул. Надоело уже сапать до чёртиков! Но немного уже осталось. Потом дедушка другой план придумает. И чего это бабушка на обед не кричит?.. Рано ещё… Вдруг что-то налетело, взвилось у ног, навалилось на грудь мохнатое, дышит. Полкан!

Пёс отцепился от цепи, проскакал по грядке с синенькими[34] и перцами (скандал будет!) и в три прыжка налетел на Мишу. И теперь они обнимаются, и Миша его гладит.

— Ну, ну… Не прыгай!

Но Полкан всё равно прыгает от радости и топчет всё вокруг и Мишину работу.

Это большой пёс — почти как овчарка, только уши у него висят и он бурый. Умный и злой, но своих никогда не трогает и больше всего любит Мишу. Никиту, вообще-то, он цапнул раз за палец. Но Никита просто его сам боится. А с ним построже нужно. Это же собака!

Миша ухватил Полкана за ошейник и повёл привязывать. По пути заглянул в нутрииную клетку, — попрятались нутрии, спят, что ли?.. Одна Ночка, вечно голодная, грызёт палку, — они её в своё общество не принимают — тоже у них всё, как у людей.

— Гав!

— Вечером будешь, Полкан, гулять, разгавкался тут!

— Гав, гав.

— Будто ты сам не знаешь?.. Не дай бог ещё бабушка перцы увидит твои. Ух, и влетит тебе!

Понятливый пёс поджал уши и легко согласился на пристёгивание к цепи. Миша сразу отскочил от него, а Полкан бросился на всю длину цепи, проверяя её прочность, — раз, другой, зевнул и улёгся в холодок.[35]

Дедушка идёт мимо с ведром гравия — сажает за малиной новый куст винограда.

— Что, сорвался, Миша?

— Ага. И перцы потоптал.

— Ты, Миша, возьми сейчас и аккуратно там сапкой скрой следы преступления, а то будет всем нам на орехи.

— Сейчас. А вы что делаете?

— Сажаю «Надежду». Вы уже кончили там с Никитой?

— Нет ещё.

— Дедушка, в сад ещё одну собаку надо, чтоб виноград не воровали…

— Миша, дети! Обед!..

Радостный Миша, позабыв об устранении следов собачьего преступления, взбежал по ступенькам в дом, а дедушка прибавил шаг, чтоб побыстрей отнести ведро, и ничего не ответил Мише про ещё одну собаку.

3

Эскадрилья «Де Хэ вил ендов» сметена ударом фугасных бомб. На пригорке разворочены и отброшены орудия зенитной батареи. Уцелевшие зенитчики, пригибаясь, бегут ко второй линии окопов. Кусок обшивки, вырванный из фюзеляжа, кружится в воздухе и падает на распаханную воронками взлётно-посадочную полосу.

На смену бомбардировщикам приходит тяжёлая артиллерия — обе линии окопов превращаются в мелкие бугорки. Прямым попаданием разбит блиндаж, и пехотная рота порвана в клочья. Уничтожена батарея мортир,[36] снаряды ложатся возле НП, попадают в медпункт и разносят повозку с доктором-китайцем.

Грохот канонады стих внезапно, и мёртвая тишина застыла над дымящимися воронками. На позициях нет ничего живого, и только два танкиста из врытого по башню танка катаются по земле, сбивая пламя на загоревшихся комбинезонах.