Предатель. Нелюбимая жена (СИ)

Как-то так вышло, что мы оба уснули. Вот так, на койке в объятиях друг-друга. А открыла глаза я от ощущения, что на меня смотрят. Ромина мама с улыбкой стояла в изножье кровати. Увидев, что я не сплю, приглашающим жестом махнула рукой и вышла в коридор. Осторожно выбравшись из Роминых объятий, я последовала за ней.

— Здравствуйте…

— Привет! Как он?

— Лучше.

— Да, могла бы и не спрашивать, — лукаво улыбнулась женщина. — Я вам поесть принесла. Ромка пусть спит пока, а ты приступай. Отказов я не принимаю. Скоро ветром уносить начнет.

Вздохнув, я послушно принялась за куриный супчик с ароматной свежеиспеченной булочкой. Пожалуй, впервые за эти дни я почувствовала, что и правда не против поесть. Пришло сообщение от Ромы с вопросом где я и мы с Майей Сергеевной зашли в палату. Она принялась охать и хлопотать, как любая мама, а Рома — терпеливо сносить заботу. Понимал же, насколько сильно она испугалась за него. Оставив их наедине, я привычно отзвонилась Але и Вадику и рассказала, что все в порядке.

Остаток дня мы с Ромой провели вместе. Смотрели комедию на ноутбуке, болтали о глупостях… Целовались. Не хотелось от него уезжать, но правила есть правила.

Вернувшись домой, я вырубилась едва прикоснувшись головой к подушке и проспала целых десять часов.

А утром, прихватив приготовленную диетическую еду, помчалась в больницу. Когда зашла в палату к Роме, увидела, что он бледный как смерть подпирает стену у койки.

— Привет!

— Ну, Ром, ну кто так делает, а? Тебе же еще нельзя вставать. А тем более делать это в одиночестве. Голова закружится, сознание потеряешь… Пол кафельный! Хочешь добавить к дыре в груди разбитую голову?

— Все нормально, — сказал он.

— Ага, — отставив пакет на тумбочку, я осторожно обняла парня за здоровое плечо.

— Да нормально я на ногах держусь, Жень! Я не инвалид.

— Угу, ты идиот. Я пюре сварила со сливками. И куриными тефтелями. Вкусно, закачаешься. Давай завтракать?

Фыркнув, он позволил помочь себе добраться до койки. Я пододвинула столик, красиво выставила на него еду.

— Ну как? — спросила, когда он отправил первую вилку в рот.

— Это ты сама или твоя мама? — поддел он.

— Эй, я умею готовить.

— Ладно, поверю на слово, — прищурился он.

А я сидела, смотрела как он ест, и чувствовала как радость окутывает меня. Согревает словно мягкое пуховое одеяло.

— Что смотришь?

Я качнула головой.

— Я люблю тебя.

— А как я-то тебя. Всю жизнь, Женя.

Глава 24

В пятницу Рома в приказном порядке отправил меня в середине дня домой отдыхать и в целом попросил, чтоб я переставала “носиться с ним”. Не хотелось расставаться ни на одну лишнюю минуточку, однако я уже достаточно пришла в себя чтоб понимать — в моем присутствии Рома изо всех сил пытается изображать, что он уже в порядке, а когда это не получается и приходится принимать мою помощь — страдает его долбанное мужское самолюбие. Хочешь не хочешь, а с этим надо считаться. Да и в целом как ни крути, а нужно было возвращаться к работе. Сбережения не безграничны да и поскольку не сложился обмен опытом со Стамбулом, папина клиника осталась без одного врача и получалось, что я его подводила.

У вот в субботу утром я уже была в клинике. Казалось, с момента моего ухода из нее прошло несколько лет, а не чуть больше недели. Я чувствовала, что рада вернуться. Весь день я занималась созвонами и переписками со своими пациентами, с целью сообщить, что возобновляю работу, освободив от этой работы администратора, Было приятно, что очень многие были очевидно рады этой новости и забронировали время на следующей неделе для приема.

Вечером, закончив работу, я поехала к Роме. Утром я созванивалась с врачом и в целом в течение дня переписывалась с Ромой, а потому тревоги не было. Одно только предвкушение скорой встречи.

Я ловила себя на мысли, что ни по кому не тосковала настолько сильно. Включая Славу, да. И это было странно.

Приближаясь к палате, я увидела, как из нее выходит какой-то незнакомый мужчина средних лет. Следом за ним Татьяна. Родители Полины… от понимания этого меня бросило в жар.

— Евгения! — окликнула меня женщина когда я, ускорив шаг, обходила их. — Можно с вами…

— Да хватит тебе, не унижайся, — дернул ее за руку муж.

— Нам не о чем говорить, — отозвалась я, и зашла в палату.

Лихорадочно скользнула взглядом по Роме. Он был бледен, на скулах играли желваки, а губы были сжаты в тонкую линию. Но при виде меня лицо парня смягчилось.

— Привет! — приблизившись к койке, я склонилась и поцеловала парня в губы.

Рома удержал меня за затылок и углубил поцелуй. Было очень радостно от ощущения силы в его руке и что она больше не дрожала от такого напряжения, как это было раньше.

— Я скучал по тебе.

— То скучаешь, а то прогоняешь — определись, — поддела я и остородно прильнула к его здоровому плечу, улегшись на бок на край койки.

— Я не прогоняю, Женя. Я не хочу, чтоб ты…

— Да-да, я помню, — я закатила глаза.

— Насколько я понимаю, с родителями Полины ты пересеклась, — сказал он. — И наверняка в курсе дела.

Я кивнула.