Предатель при Каменном дворе

Она подняла руку. Ее кожа все еще была бледной, как у обсидианцев. Она изменила тон, сделала его ближе к своему цвету кожи, а потом поменяла цвет на зловещие яркие краски, как делали мимики-артисты на балу.

Были ли эти оттенки, эти облики реальнее, чем ее? Если бы она думала только о себе, носила только лицо, с которым родилась, это сделало бы ее больше Микой Грейдиер? Или ее способность меняться, работать ради чьего-то блага была частью нее, как и ее желания?

Она когда-то ощущала, словно теряла себя из-за Джессамин. И какое-то время так и было. Она впуталась в игры Джессамин, едва могла понять, где одна кончалась и начиналась другая. Когда Джессамин делала то, что Мика считала неправильным, приходилось возражать, бить по лицу, зарезать ее будущего союзника, чтобы разделить их. Но она смогла сделать это.

В детстве Мика пыталась подражать Талантам братьев и родителей, пока не приняла свою способность. А теперь? Мика принимала десятки обликов за последние несколько месяцев. Они были меньше нее?

Она прижала ладонь к перилам рядом с ладонью Калеба, вернула облик, который подходил ее нуждам. Этот облик поможет ей безопасно добраться домой. Бледная кожа, серые глаза, ее хрупкое тело.

Она была смесью обликов и отношений, ее навыков, поражений и побед. Как черты на лице, целое было сложнее и правдивее одного качества. Она была немного Джессамин, немного своей семей, немного Калебом. Ее облик определил Стоунфосс, Рэдбридж, Кристальная гавань и даже Обсидиан.

Она не могла жаловаться, что ее заставили принять этот облик люди и обстоятельства в жизни. Они сделали ее собой. Но они были лишь частью.

И теперь она понимала это, видела, что нужно было отправиться домой. Она завершила миссию, но они с Джессамин еще не закончили войну. И Мика знала, что было правильно, и ей нужно было показать это подруге.

— Да, — сказала она. — Я хочу домой.

* * *

Улицы Бримтауна были жутко тихими. Мика вспомнила, каким спокойным и аккуратным место казалось после Кристальной гавани, когда она только прибыла, но это было другим. Улицы были напряженными от предвкушения после мятежа Талантов. Многие оставались в домах, прятались от невероятно сильных земляков, которых они долго обижали.

— Пора им начать доверять друг другу, — сказал Калеб, пока они шли по пустой улице в Квартале Резчика. Они собирались переночевать в убежище, а утром найдут корабль, который заберет их домой. — Надеюсь, король Оуэн приготовился к долгому периоду восстановления.

— Это должно занять их на пару поколений, — казала Мика. — Виндфасту тоже нужно время, чтобы все вернулось в норму.

— Если мы сможем.

— А что нам помешает после отступления обсидианцев?

Калеб скривился.

— Я переживаю за Джессамин. Если она использует Пятых Талантов, как в слухах, кто знает, что она хочет сделать с ними дальше.

— Я верю в нее, — сказала Мика.

Калеб переплел пальцы с ее.

— И это одно из того, что восхищает меня в тебе, — сказал он. — Ты веришь в друзей, даже когда они подводили тебя. Ах, вот и пришли, — они добрались до убежища, скрытого в магазине. — Похоже, сюда не влезали, — Калеб взломал замок ножом, ему не нужна была сила Мышц для этого.

— Как ты? — спросила Мика, он открыл дверь и заглянул, проверяя, нет ли засады. — Усталость ощущаешь?

— Не сегодня, — Калеб медленно улыбнулся. — Знаешь, я хотел бы побыть с тобой наедине в уютном месте.

— О?

— Давно мы не были наедине, — он взял ее за руку и повел внутрь. Магазин был таким, каким они его оставили, с незаконченной мебелью, парой деревянных стульев, закрытыми ставнями. — Это место довольно уединенное.

Желудок Мики трепетал, он водил круги на нежной коже ее запястья.

— Ночью корабли в Виндфаст не отплывают, — она говорила с придыханием? Она вернула свои черты на лицо. — Может, завтра их тоже не будет.

— Точно, — сказал Калеб. — Мы можем остаться наедине днями.

— Думаешь, мы найдем себе занятие?

— Есть несколько идей.

— У тебя хватит сил…

Мика взвизгнула, когда Калеб поднял ее на руки. Он поцеловал ее, и ее руки обвили его шею, там им и было место. Давно они не были наедине, и она не была готова к буре эмоций, наполнившей ее тело от его прикосновения. Напряжение последних недель пропало, он прижимал ее к себе. Этого она хотела, она выбрала бы это для себя, несмотря на то, чью роль приходилось бы играть в мире.

Калеб пошел к двери в погреб, целуя ее с отчаянием мужчины, который чуть не потерял любимую.

Мика едва могла думать. После часов порознь и ночей в разных частях замка они закончили работу. Теперь они были одни на чужой земле, где никто не помешает им.

Мика сжала Калеба крепче, поцеловала его глубже, и ему было сложно открыть скрытую дверь. Она отчасти ожидала, что он выбьет дверь силой Мышц.

Он смог открыть панель, и они чуть не скатились по ступенькам. Мика хихикала, он осторожно опустил ее на ноги, чтобы они порознь спустились по лестнице. А потом он поцеловал ее у двери внизу, пока возился с засовом. Она отодвинула его руку, чтобы открыть дверь самостоятельно, желание пылало в ней.

Они ворвались в погреб и врезались в двух людей, которые шли к двери.