Предательство Тристана

Меткалф быстро повернулся и начал пробираться сквозь толпу, как будто торопился в мужскую комнату.

За спиной он услышал разъяренный вскрик Евы:

– И вы еще называете себя мужчиной!

На самом деле его целью был ближайший выход на улицу: он должен немедленно убраться отсюда. Герлах не поверил заявлениям Меткалфа, а уж Еву Хауптман ему и подавно не удалось убедить. Проблему представлял Герлах; он, конечно, сообщит кому следует о своем подозрении, что Уильям Киллигэн не тот, за кого он себя выдает. Одна случайная встреча, и «крыша» Меткалфа, казавшаяся такой надежной, слетела напрочь.

Да, нужно убираться. Он вернется позднее, после начала представления, и найдет Кундрова. Дверь открывалась наружу, это был боковой вход в театр, который, возможно, запирался снаружи. Он толкнул дверь – не заперто – и вышел на улицу, с облегчением вдохнув холодный вечерний воздух. Из опасного положения удалось выбраться.

Звук он услышал лишь за долю секунды до того, как в его левый висок с ощутимой силой ткнулась холодная сталь.

– Стой!

Русский. Не двигаться. Он слышал, чувствовал, как патрон скользнул в патронник, готовый вылететь и убить.

– Не двигаться, – продолжал русский. – Смотреть прямо, по сторонам не зыркать.

– Что происходит? – с самым искренним недоумением вопросил Меткалф.

– Цыц, Меткалф! – прошипел русский. – Или Эйген. Неважно, так ли, сяк ли, усе равно – шпион! Бачишь впереди автомобилю. Ща ты медленно-медленно спустишься по лестнице к той автомобиле. Понял?

Меткалф ничего не ответил. Он смотрел прямо перед собой. Этот русский, так немыслимо коверкавший родной язык, знал его имя. Он из НКВД, в этом Меткалф был совершенно убежден.

– Шевели языком, – хриплым шепотом приказал русский. – Неча башкой мотать.

– Да, я понимаю.

– Вот и ладненько. Таперича потихонечку шагай уперед. А я буду держать этот шпалер у твоей башки. Пальчиком шевельну, и он пальнет. Так что не вздумай дергаться, а не то вышибу мозги прямо на мостовую. Понял?

– Да, – односложно бросил Меткалф. Ему сделалось горячо от адреналина, игравшего в крови; он смотрел прямо вперед на черный седан, стоявший возле тротуара на расстоянии не более двадцати пяти футов. Он успел перебрать все варианты поведения; казалось, не было никакого выхода, никакого спасения. Русский, даром что неграмотный, грозил не впустую: малейшее движение пальца, лежащего на спусковом крючке, и оружие выстрелит.

– Руки вперед! Сложил на брюхе! Вместе сложил! Живо!

Меткалф повиновался. Еле передвигая ноги, он спускался по невысокой лестнице от здания «Штаатсопер», все время глядя прямо вперед. Боковым зрением он видел темную тень – руку, державшую оружие.

Может быть, когда они дойдут до автомобиля, ему удастся схватить русского за руку и вырвать у него оружие. Или, возможно, когда русский сядет за руль, если только он не заставит Меткалфа вести машину, что, впрочем, представит другие возможности. Ему следовало повиноваться и сохранять надежду, что в любой момент может возникнуть та или иная возможность сбежать… или каким-то образом договориться о том, чтобы его отпустили. Что от него могли хотеть? Допросить его?

Или похитить его, отвезти в Москву?

Обратно на Лубянку, на сей раз без всяких шансов на спасение.

Он плелся по ступенькам, непрерывно ощущая болезненное прикосновение дула пистолета к виску. Он слышал негромкое шарканье ботинок русского, шедшего в ногу с ним.

На сей раз никакого выхода у него не оставалось.

Ступеньки закончились на тротуаре.

Чьи-то ноги в ботинках идут по тротуару рядышком. И внезапно новый звук: грохот оружия, упавшего на асфальт. Пистолет больше не давил ему на висок! Он рискнул повернуть голову и увидел своего похитителя оседающим наземь; голова запрокинута назад, в уголках рта, из которого вылетают негромкие нечленораздельные звуки, выступает пена. Глаза русского закатились, оставив на виду одни лишь белки, он издал странный звук, как будто хотел прополоскать горло, всхрипнул, на губах вздулось несколько больших пузырей пены.

Его враг умирал прямо у него на глазах, но как это случилось?

Меткалф отскочил назад, пытаясь осмыслить происходящее.

То, что он увидел, сразу же все объяснило.

Чип Нолан.

Рядом с ним стоял сотрудник ФБР, державший в правой руке шприц с длинной толстой иглой.

– Старый добрый «Микки Финн», – объявил он. – Хлоралгидрат. Если ввести в шею, действует моментально – и смертельно. Этот ублюдок-комми уже никогда не проснется.

– Иисус! – выдохнул Меткалф, только-только обретший дар речи. – Благодарение богу, что он послал вас сюда и… и, ради всего святого, что вы делаете в Берлине?

Нолан хитро улыбнулся.

– Разделение информации, не забыли? Разве я не советовал вам быть поосторожнее?

– Вы предупреждали меня о гестапо, но ни слова не сказали об НКВД.