Предел тщетности (СИ)

Надо вставать по любому, я потянулся, выскользнул из-под одеяла и направился в ванную. Плескался минут десять под душем, переоделся, вышел и встал в задумчивости в коридоре — пойти ли включить чайник, продолжая обманывать себя или перестать придуриваться, мужественно посмотрев в лицо действительности — от фужера с коньяком все равно не отвертеться. Малодушно выдохнув, пошел в комнату, а там на журнальном столе уже расположилась мое маленькое войско. Они будто знали, что выпивка есть, но нет закуски, притащили всякой всячины в таком количестве, будто ограбили продуктовую лавку. Я молча откатил в центр комнаты стол с непрошеными гостями и принялся убирать кровать, краем уха слыша довольное кряхтение, смешки, шуршание пакетов и одобрительные возгласы. Когда покончил с постелью, натянул джинсы и обернулся. Моему взору предстала удивительная картина изобилия блюд для предстоящего пиршества, так что с продуктовой лавкой я точно обмишурился. Они грабанули дорогой ресторан, свистнув закуски вместе с посудой, обнесли ресторацию с претензией на элитарность, судя причудливым фигурным краям и красочным вензелям на тарелках. Дунька перемещалась по столу со скоростью вышколенного официанта, наводя окончательный лоск, черт сидел в углу, покуривая с улыбкой, давал руководящие указания, а гриф обхватив лапой за пробку бутылку коньяку, чуть откинув ее назад, разглядывал, щуря глаза, этикетку. Запах пищи вызвал голодные спазмы в желудке, я вспомнил, что вчера толком ничего не ел, лишь пощипывал, пододвинул кресло к столу, хлобыстнул фужер коньяку, схватил столовую ложку и стал наяривать плов, тарелку с которым мне любезно пододвинула крыса. Дунька села в другом конце стола между двух соратников, сложив лапки на груди, следила за моими манипуляциями умильным взглядом дородной поварихи на голодного беспризорника.

— Коньяк Курвуазье, однако, не слишком жирно в твоем положении? — разрубил тишину трескучий голос грифа.

— Это ему Танька полюбовница презентовала под занавес, — охотно пояснил Варфаламей, — Может ты, Никитин, с нами все-таки изволишь поздороваться? Снизойдешь, так сказать.

— Что вы накинулись на человека? Не говорите под руку, поперхнется. Пусть доест сначала, — как всегда пришла мне на помощь сердобольная крыса.

Я доел плов, плотоядно окинул взором седло ягненка, рыбу фиш, запеченного гуся с гречкой, манты, индейку, отварных раков, чахохбили из кур и подумал, что ребятки совершили налет на несколько ресторанов в произвольном порядке, блюда относились к разным кухням, сваленные сейчас в кучу возмутили бы вкус истинного гурмана.

Откинувшись на спинку кресла, я закурил и продолжал молчать — у меня не было сил вымолвить хоть слово, сказать что-либо означало нарушить идиллию блаженства, настолько мое нынешнее состояние было близко к счастью.

— Сейчас он рыгнет, — вставил проницательный гриф.

Я тут же исполнил его предсказание, отрыжка была финальный аккордом так прекрасно начавшегося утра.

— Ну что, дети подземелья, побывали на ковре, вставили вам пистон по самые уши?

— А ты как думал? Дисциплина нужна везде, — охотно согласился черт.

— Иерархия — мать порядка, — вторила черту Евдокия, — она же его отец, дух и сын.

— А так же племянник, золовка и шурин, — проворно добавил Варфаламей.

Вот и гадай после этого — устроили им разнос и зверята ловко путают следы или никакого нагоняя не было, тогда кто же звонил черту, требуя срочно явиться, предстать пред очи фельдмаршала дьявольских сил. Или я тоже их не по чину воображаю? Варфаламей же говорил в начале знакомства, что к основным сволочам нечисть рангом повыше приходит и обслуживание соответственно заслугам, точнее, мерзопакостям. Видимо и на том свете существует некое подобие субординации.

— А скажи-ка, Варфаламей, — я никак не мог избавиться от глумливого тона, — у вас кто сотовый оператор?

— Мы во всех сетях представлены от Японии до Аргентины, включая зашифрованные, — вместо черта услужливо сообщила Дуняшка, — просто не у каждого личный номер есть. Я вот не заслужила.

— Врет она Никитин, Дунька свой гаджет с блестками в карты продула в прошлом годе, — резанул правду-матку вредный гриф.

— А ты свой вообще посеял по пьянке и теперь боишься сообщить по инстанции, — выдохнула в бешенстве крыса, — Я-то еще может отыграюсь, а твой сгинул навечно в районе Байкала.

— Дети мои, — миролюбиво предложил Варфаламей, наливая стопку, — давайте вздрогнем и закусим, а заодно помянем невинно убиенного раба Божьего Михаила, почившего на днях.

— Ты что будешь, Варик, — спросила крыса, махнув рукой в сторону стола.

— А хоть бы и уточку.

Гриф, будто только ждал команды, подскочил к блюду с уткой и профессионально в одно мгновение разделал птицу на маленькие порции, как тесаком, орудуя хищным клювом, три положил на тарелки, пододвинул лапой на край стола, посмотрел в мою сторону и мне кусок не предложил.

Я положил на тарелку двух раков посолиднее и налил себе треть фужера — не надо гнать гусей.

— Ну, пусть земля ему будет пухом, — торжественно и кратко произнес черт.