Предел тщетности

— Никакой он не дурак, — черт потянулся к столу и гриф по старой памяти обслужил его на один бокал, — У Никитина тактика, выражаясь футбольным языком, нападение от обороны, гони врага по полю от собственных ворот. Только одно ты не учел, мой ами, нет у меня лицензии забирать жизнь человека. Ты меня с Джеймсом Бондом спутал. Покалечить куда ни шло, довести до самоубийства — пожалуйста, но вот так, чтобы чик, ножом по горлу или молотком по затылку, не уполномочен.

— Меня от твоего гуманизма, Варфаламей, на слезы умиления прошибает. Мишку он, видите ли не трогал, зато мне сразу повестку на сборы в мир иной предъявил, без церемоний. Но и тут вроде бы не при делах, в книжке дата смерти пропечатана, а ты лишь проводник, оракул, с тебя и взятки гладки. Тупой исполнитель чужой воли. Не так, скажешь?

— Много будешь знать, скоро состаришься, — черт стал раскачиваться на стуле.

— Очень быстро состаришься, буквально за неделю, — гриф развернул в деталях фразу Варфаламея.

— Один уточняющий вопрос — вы в самом деле считаете, что я в состоянии найти убийцу Мишки, в то время как государственные органы уже девять дней топчутся на месте? Что я вам, Шерлок Холмс на пенсии?

— У тебя мотивация сильнее.

— А как же свобода выбора, о которой ты вещал намедни? — мне действительно стало интересно. — Или окно возможностей уже закрыто?

— Ничуть. Просто видя твое бездействие, я слегка ужесточил условия. Сузил рамки.

— Ладно. Только нет у меня уверенности, что вы не передумаете на полпути и не выставите мне новое невыполнимое задание, например, за три дня выучить язык хинди.

— Могу честное слово дать или побожиться, да ведь ты, мон ами, не поверишь, — черт перестал скрипеть стулом и развел руками с улыбкой.

— Дьяволом поклянись лучше, — мне начал надоедать этот разговор. Я не верил ни единому слову черта.

— Не дьяволохульствуй, сын мой, — укорил гриф, и мне показалось, что он облегченно выдохнул. — Надо скрепить наш договор выпивкой.

— А и правда, — засмеялся черт, — выпьем на посошок, без формальностей.

* * *

Гриф быстренько налил в бокалы, заодно шуганув юбилейную муху с банки, опустившую хоботок в жидкость. Я тоже последовал приглашению проказников и наполнил рюмку. На лестнице заскрипели ступени, в комнату заглянул Петруччо, деловитый, при полном параде, в черном костюме, как на похороны, чисто выбритый, бородка ниточкой, с неизменным загаром и улыбкой до ушей. Будто и не пил вчера.

— Здоров, Иван Петров, с кем это ты сейчас беседовал или мне послышалось? — Сапог окинул глазами комнату, задержал взгляд на бильярдном столе. — Банок-то напер у генерала.

Я посмотрел на зеленое поле сукна, черт как ни в чем не бывало обгладывал мясо с косточки, Шарик, стиснув крыльями, наяривал початок вареной кукурузы, муха сидела напротив Варфоломея и смотрела ему в рот. Петька, так же как генерал, не видел моих гостей. Впору было расстроиться, но у меня почему-то отлегло от сердца.

— Ты что, уже уезжаешь? — вместо ответа поинтересовался я.

— Да, старик, пора в Москау, дела, черт бы их побрал. Недоговорили мы с тобой вчера, вечно у нас так — размениваемся по пустякам, а о главном ни слова. Ну, не беда, не последний день живем, помирать пока рановато.

В конце его фразы я мысленно поставил несколько знаков вопроса, подумал и добавил восклицательный знак. Петька подошел к столу, поднял банку к глазам, прочитал название настойки, взвесил в руке и поставил на место, едва не опрокинув стол с закуской, но черт даже ухом не повел, будто в комнате никого, кроме грифа, не было.

— Я звонил Бессонову, — продолжал Петька, подойдя к окну и откинув штору, — пригласил его в ресторан. В ближайшие день-другой встретимся, наведу ему тень на плетень.

— И он не отказался?

— Обижаешь, мне показалось, что он трубку от радости готов слопать. Кстати, — Петруччо полез во внутренний карман пиджака, — я вчера заехал на Митинский рынок по дороге, прикупил там для тебя краденый телефон. Так что пользуйся на здоровье.

— Поощряешь воровство, — укорил я, но телефон взял.

— Воровать нехорошо, — ответил Петруччо безразличным тоном, словно речь шла о том, что надо мыть руки перед едой, — а уж покупать краденое, заранее зная его происхождение — нет более аморального занятия. Но мои нравственные принципы, если ты не забыл, старичок, не распространяется на все общество, ограничиваясь узким кругом друзей.

Он снова полез в карман, достал связку ключей, отцепил пару на отдельном кольце и положил на стол.

— Это ключи от моей квартиры, в которой я иногда работаю, вот адрес, — он достал сложенный вдвое листок бумаги, — охрану я предупредил. Возникнет надобность, не стесняйся, старичок, ключи есть только у меня. Евгения моя в Таиланде, у младшего каникулы, решили отдохнуть. Так что никто тебя там не потревожит, если что.

— Если что? — мне вдруг захотелось уточнить.

— Мало ли, — загадочно произнес Петька, — хватит тут торчать, спускайся вниз. Генерал уже копытом бьет в нетерпении, желая познакомить тебя с Носковой.