Читаем Предел тщетности полностью

Камин в квартире достоин отдельного описания — расположенный в первой комнате от входа, светлой квадратной гостиной с тремя окнами, он чудесным образом пережил революцию, национализацию, индустриализацию, советизацию с переходом в последовавшую капитализацию, оставаясь молчаливым памятником неизвестному автору. Классической формы, отделанный малахитового цвета мрамором, с белой столешницей, с двумя колоннами по бокам он бы не выделялся из череды своих собратьев, если бы не кованая решетка, стилизованная под голову льва, пасть которого открывалась нажатием рычага в форме змеи обвивавшей ствол жезла. Около такого камина надобно лежать на леопардовой шкуре, наслаждаясь переливами пламени, пить красное вино, перелистывая Плутарха, я же разбил об решетку голову, когда во время очередной драки Танька в порыве бешенства пыталась откусить мне ухо.

Антиквар скончался скоропостижно, если такое уместно сказать про человека за семьдесят, через три года во время поездки в Париж. Не думаю, что Танька его уконтрапупила страстными ласками и непомерными запросами — у нее хватало претендентов на передок, просто забег пожилого мужика в связке с тридцатилетней женщиной всегда кончается банальным, предсказуемым финалом. Как ни хорохорься, все что прожил, твое. Фокус не в том, чтобы зажечь женщину, а в мастерстве поддерживать огонь в течение длительного времени — тут не только у стариков дыхалка не выдерживает, молодые сходят с дистанции.

Семен Михайлович оставил наследникам упитанное состояние, поделив в первую очередь между детьми, но Таньку не забыл-таки упомянуть в завещании седьмым или восьмым пунктом между двоюродной племянницей и троюродной внучкой — ей достались крохи с антикварного стола, но… нам бы так разбогатеть, как они разорились. На антикварную мелочь она беззаботно существовала, оплачивая всестороннее обучение сына, ведя не шикарный, но достойный образ жизни.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Публицистика / История / Проза / Историческая проза / Биографии и Мемуары