Предельные Чертоги

Мерт жила с родителями на уступах Скита Равновесия. Мало кто из жителей Тверди слышал об этом островке, затерявшемся в безбрежье воздушного океана. Произошел государственный переворот — заговорщики сместили кормчего, правой рукой которого был отец Мерт. Начались чистки. Небесные асассины выходили по ночам на улицы города и неспешно вырезали всех, кто имел отношение к мертвому владыке. Слуги вынесли девочку из родового имения в плетеном коробе. Мать велела ей сидеть тихо, не шевелиться и не кричать.

Мы с папой тебя догоним.

Разумеется, этого не произошло. Краем уха Мерт слышала крики, звон оружия, треск ломающейся мебели. В доме шло сражение, и родители не смогли его пережить. Об этом ей суждено было узнать спустя много лет. А в ту ночь Мерт сидела, сжавшись в комок, и глотала слезы. Жизнь маленького человека легко разрушить. Отними дом, родителей, игрушки, друзей — вот тебе и скиталец без прошлого. Тот, кому нечего больше терять.

Неделя в трюме браннера обернулась бесконечным кошмаром. Капитан не знал о своем грузе — иначе бы Мерт отправилась за борт. Проблем с новым кормчим не хотел никто. Мерт не знала, как себя вести, кто друг, а кто враг. Поэтому она пряталась в тюках со специями, укрывалась выделанными шкурами и вздрагивала всякий раз, когда слышала чьи-то шаги. Есть приходилось сухари и вяленое мясо. Вода обнаружилась в деревянных бочках на корме. Девочке повезло — за все время пути она никому не попалась на глаза. Когда же браннер пришвартовался к одной из мачт воздушной пристани, ей удалось незаметно улизнуть.

Браннер прибыл в портовый город Аррун, расположенный на полуострове Като. На беглянку обрушился многоголосый гул толпы, сдобренный ярким солнечным светом и жарой. Неделя, проведенная в темном помещении, не прошла незаметно — солнце больно резануло по глазам. Мерт зажмурилась. По щекам потекли слезы, а перед глазами поползла вереница бурых пятен.

Бежать.

Прохожие толкали ослепшую тощую девочку, ругались на неведомых языках. Пахло морем, рыбой, дегтем и смолой. К этим запахам примешивалась невообразимая смесь, которой невозможно было дать название.

Спрятавшись в тень, Мерт заморгала, привыкая к озверевшей реальности. Шумные массы прохожих обрели очертания, разбились на отдельные фигуры и лица. Девочка осмотрелась и поняла, что все еще находится в пределах воздушной пристани. Справа высилась мачта с пришвартованным браннером. Трюм был распахнут настежь, по сходням топали носильщики. Огромные мужики, несущие на плечах тюки, ящики и свертки. Каменная площадка, судя по всему, представляла собой часть форта или крепостной стены. Девочка увидела зубцы, возле которых стояли скучающие лучники. В просветах между зубцами синело море.

Тень давала округлая стена башни, возвышающаяся над портовой суетой. В двадцати локтях от себя Мерт увидела ступеньки. И помчалась вперед, не разбирая дороги.

Ее поглотила живая река.

Десятки наречий, оттенков кожи. Дикие наряды и украшения. Полуобнаженные грузчики, с легкостью поднимающие бурдюки с вином и бочонки с маслом. Разодетые торговцы, счетоводы со свитками в руках. Пассажиры, спускающиеся с других браннеров. Мерт ввинтилась в этот поток и начала спуск.

Многоликий Аррун.

Город, в котором традиционная хошанская культура намертво срослась с нововведениями пришлых богачей. Все, с чем столкнулась здесь Мерт, не было похоже на то, что ей довелось пережить после. Аррун был вырван из контекста страны. Островок свободы в военизированном государстве Хо-Шана.

Девочка углубилась в сложные переплетения домов с дикой и непривычной для облачного жителя архитектурой. Улицы веером разбегались от воздушной пристани и восточных ворот, связывающих город с морским портом. Каменные палаццо соседствовали с деревянными конструкциями. Всюду — шатры, соломенные навесы, вывески на разных языках.

Сейчас, вспоминая первый день в Арруне, Мерт улыбалась. Город был по-своему прекрасен, хотя девочке без денег, покровителей и знания местных языков там делать нечего. Выжить она не могла — таковы суровые законы Преддверья.

Но Мерт выжила.

Ей повезло. Хозяин пекарни, оказавшийся тюнином, сжалился над одиноким запуганным ребенком. Поманив Мерт, пекарь протянул ей рисовую лепешку и что-то сказал на каркающем наречии северного Хо-Шана. Девочка, разумеется, его не поняла, но с жадностью набросилась на еду. Пекарь стоял в сторонке, улыбаясь в усы. На закате он вышел вновь, чтобы запереть лавку и пойти к себе домой. Потерявшийся ребенок стоял на прежнем месте, всхлипывая и в упор глядя на пекаря.

— Что ж, пойдем, — мягко сказал хозяин лавки, положив руку на худое плечико. — Поживешь у меня.

Слова были сказаны на вертерианском. На сей раз Мерт поняла нежданного спасителя и энергично закивала. Ей было некуда идти. Родители, вероятно, погибли. Скит настолько далеко, что и представить страшно.

Так она очутилась в доме убийцы.