Предлагаемые обстоятельства

Вернувшись из редакции поздно вечером, Саша заперся в своей комнате и занялся статьей: трещал на пишущей машинке, прослушивал магнитофонные записи, сделанные им в командировке. Какие-то неспокойные простуженные голоса, перебивая друг друга, кричали в его комнате: «План! Завышенные расценки!.. Да за это надо под суд отдавать!»

Томка ушивала Мише джинсы, перешивала для него куртку из Сашиного плаща, который Таня собралась было выкинуть. Перекусывая нитку, она вдруг застывала, уставившись взглядом в стену, и словно спохватывалась — чего это я тут шью, ведь это же чужой дом и вокруг все чужие люди... Что ж делать, головой, что ли, биться о стену? Пока Саша был в своей командировке, ее не покидала надежда, что, как только он приедет, с ней все сразу уладится. Таня подогревала в ней это чувство. Но Саша, вернувшись, казалось, стал ее избегать. Она-то думала, что, как только он войдет и поставит в прихожей чемоданчик, сразу усядется за телефон и примется устраивать ее дела. Саша действительно, как только приехал из редакции, сел на телефон — он припал к нему, как жаждущий к ручью, но все его разговоры не имели к Томке отношения. Его прохладно-насмешливый взгляд и реплики больно задели ее, ожидавшую бурное сочувствие и немедленное участие в ее судьбе. Видно, все ж таки правильно Паша говорил ей: «В этом железном мире надо быть железным, чтобы выжить» — так говорил плюшевый Паша гуттаперчевой Томке. Прошел день, прошло два, и Томке стало казаться, что Саша обходит ее стороной, отделываясь шутками, ждет не дождется, когда же у нее иссякнет терпение и она соберется и уйдет. Томка была уже близка к этому.

Ночью она потихоньку оделась и выскользнула из дома. Сердце, как компас, повело ее на северо-восток. Томка, словно автомат, зашагала через дворы, пустыри, овраги, через спящий город напролом к тому дому, в котором, уютно свернувшись, спал Паша сладким сном человека, не обремененного никакими заботами. Ведь, если говорить честно, а только так всегда и во всех случаях жизни и следует говорить, Томка простила бы его, еще как бы простила, но Паша в ее прощении явно не нуждался. Томка добралась до знакомой улицы, обошла вокруг дома, в котором еще недавно проживала, посмотрела на темные окна спальни... В самом деле, подумала она, сидя под грибком у детской песочницы, что она может ему дать, куда привести, где усадить, чтобы было удобно, где уложить, чтобы было мягко, где сытно покормить? Такого места у нее не было на земле... Было одно, да туда Пашу ни калачом, ни родным ребенком не заманишь. Томка повернула назад и к рассвету нашла Сашин дом, поднялась на третий этаж и села на ступеньки: ключа у нее не было.

Утром Таня открыла дверь и наткнулась на нее, спящую. Она завела Томку домой, уложила ее спать и взялась за Сашу.

— Ну вот что, статью свою ты успеешь написать, а человек страдает. Обещал помочь — делай. — Она выдернула из-под рук Александра бумажку, в которой он сверял какие-то цифры, и решительно развернула вертящееся немецкое кресло вместе с Сашей от стола.

— Тань, ты что, прическу изменила? — спросил Саша. — Тебе идет.

— Я рассержусь, — предупредила Таня. — Знаешь, будь у меня полстолицы знакомых, я бы давно что-то придумала для Тамары.

Саша расплылся в улыбке.

— И это очень скверно, — промолвил он.

— Что именно?

— Что множество твоих знакомых проживают за пределами столицы, вследствие чего я не могу послать эту раскладушку подальше... Ну ладно, что ты от меня хочешь?

— Для начала сними-ка это с лица. — Саша послушно перестал улыбаться. — Давай серьезно.

— Хорошо, серьезно. Ведь я на тебя рассчитывал...

— Это уж как водится, — подтвердила Таня.

— Я полагал, ты сумеешь ее уговорить вернуться домой, это ведь самый разумный шаг, правильно?

Таня покачала головой.

— Думаешь, я ее не уговаривала? Она сразу же начинает хвататься за чемодан, дескать, если я вам мешаю, то сейчас же уйду. Денег на билет брать не хочет. Домой ей, видишь ли, почему-то нельзя. Не хочет ехать домой ни в какую.

— Ну а я что могу? Прописки нет, жилья нет, стало быть, есть только одна возможность зацепиться — устраиваться по лимиту, но хватит ли ее на это?..

— Хватит! — сказала Томка, подслушивающая под дверью.

Саша саркастически посмотрел на нее, будто привидение возникшую на пороге комнаты.

— Почему же ты прежде этого не сделала? Ты уже давно могла работать.

Томка опустилась на стул, отвернувшись от него. Поза ее выражала полную безнадежность.

— Это не разговор, Саня, — тихо произнесла Таня.

— Согласен, не разговор... Но у меня все-таки в голове не умещается, как можно жить таким образом? Словно птичка божья, порхать по воздуху да чирикать, не касаясь ногами грешной земли, ни за что не отвечать, не учиться, не работать, не воспитывать своего ребенка! — голос Саши набирал силу. Таня за спиной Томки делала ему знаки.

— Я работала, — угрюмо проговорила Томка.

Саша подвинулся к ней вместе с креслом и взял ее за руку.

Теперь Таня могла успокоиться — она видела, что Александр завелся по-настоящему и что теперь она может больше не вмешиваться.