Предложение

Я наклоняю голову. Когда я вошла, то заметила, что она пристально посмотрела на меня, но после этого она не отреагировала удивленно и не стала относиться ко мне по-другому.

— Я думала, это потому, что ты моя подруга. Что, возможно, ты была вежлива.

Она фыркает.

— Я и вежливая? Ты же знаешь, какой откровенной в разговорах я могу быть.

— Да неужели? — Я слегка улыбаюсь. — Может быть, это потому, что ты была слишком увлечена моей лентой. Может быть, я была слишком захвачена тем, как ты набросилась на меня и сунула свой телефон мне в лицо.

Она пристально смотрит на меня, пока я краснею от стыда.

— Замечание принято.

— Хорошо. — Она кладет свой телефон на стол, затем берет меня за руку. — Дорогая, ты великолепна, храбра и, очевидно, ты больше, чем просто хорошенькое личико. И если бы ты обращала внимание на то, что говорит о тебе каждая сука в Интернете, ты бы никогда больше не выходила из дома и не проверяла бы социальные сети.

— Я знаю это. — Я сглатываю. — Это не мешает мне быть чрезмерно чувствительной к критике, и это было до того, как я показала миру, как я выгляжу без парика.

— А сейчас ты такая чертовски потрясающая, что у меня болят глаза. К черту этих людей. К черту общество. И вообще, кто они такие, чтобы судить тебя?

Я ничего не могу с собой поделать и смеюсь.

— Вот почему я люблю тебя.

— Ты любишь меня, потому что я потрясающая. — Она вздергивает носик царственным жестом.

— И это тоже.

— Хотя, серьезно, — она прищуривает взгляд. — Ты разбираешься в средствах массовой информации; ты знала, что делала. По крайней мере, я так думаю. Ты знала, как они отреагируют, не так ли?

— Вроде того.

— Так что же на самом деле тебя гложет?

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

— Я наполовину надеялась, что реакция на этот пост будет положительной. Я имею в виду, я не должна была, но я надеялась… Понимаешь, что я имею в виду?

Она кивает.

— Потребовалось много мужества, чтобы сделать то, что ты сделала. Но люди любят аутентичный голос, а это, — она кивает в сторону телефона. — Гребаная вершина аутентичности. Даже больше, чем твое предыдущее любовное видео, которое, кстати, тоже показалось чертовски искренним.

— Потому что так оно и было. Оба видео были искренними. И да, в конечном счете, я разбираюсь в средствах массовой информации, поэтому я доверилась своей интуиции. Я не планировала публиковать пост, когда снимала свой парик. Я не предупреждала Лиама.

— Он действительно выглядел застигнутым врасплох, — признает она.

— Только потому, что я не сказала ему, что собираюсь это сделать.

Она хмурится.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, он уже знал о моем… облысение. — Видите? Так действительно становится легче. По крайней мере, я могу признаться в этом вслух в уединении квартиры моей подруге. Может быть, в следующий раз я смогу сказать это перед всем миром.

— Он знал? — Она моргает.

— Он поручил провести расследование в отношении меня. Оказывается, он знает обо мне гораздо больше, чем я знаю о нем.

— Хорошо, подожди секунду… — Она устанавливает дистанцию между нами. — Он все это время знал, что у тебя облысение?

Я киваю.

— И он никогда не подавал виду?

Я качаю головой.

— И ты никогда не догадывалась, что он знал?

— Нет. — Я вскидываю руки. — Я имею в виду, я так переживала из-за того, что он узнал — не то чтобы я не собиралась ему рассказывать, но я хотела сделать это в свое свободное время. Так что я изо всех сил старалась скрывать это от него все это время.

— И я хочу спросить, почему? Почему ты хотела скрыть это от него?

Потому что брак между нами начинался как фарс. Я потираю висок.

— Изначально это было потому, что я не знала его и не была уверена, могу ли ему доверять. Позже это было потому, что я боялась, что он сочтет меня нежеланной. Полагаю, на каком-то уровне я чувствовала, что он слишком красив, а я такая уродина. Я боялась, что меня осудят и сочтут неполноценной.

Она пристально смотрит на меня.

Мой румянец усиливается.

— Хорошо, я знаю, что ты скажешь. Именно то, что сказал и он. Не трать свои силы на других.

— Хм? Мистер Придурок иногда действительно говорит разумно.

— Не называй его придурком, и большую часть времени в его словах есть смысл.

Ее губы изгибаются, затем она стирает улыбку со своего лица.

— Почему ты улыбаешься этой своей ехидной улыбкой?

— Я не улыбаюсь.

На этот раз она кривит губы и даже не утруждает себя тем, чтобы скрыть это.

— Видишь? — Я тычу пальцем в ее сторону: — Ты улыбаешься.

— Ладно, ты права. — Она поднимает обе руки ладонями ко мне. — Итак, я предполагаю, что твой афродизиак — я имею в виду твоего мужа — сказал тебе не тратить свои силы на мнение других. Но все это время он знал о твоем секрете.

Я киваю.

— Значит, он знал об этом, но его это не беспокоило. И он не заставлял тебя упоминать об этом. И он тоже не говорил тебе об этом?

— Да-а-а, — медленно произношу я.

— Но ты злишься на него, потому что ожидала, что он будет шокирован твоим внешним видом, когда ты решила все рассказать, а он не был шокирован.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

— Да, опять же.

— Хорошо.

— Хорошо? И это все?

Она пожимает плечами.