Предсказание

Невилл переступил с ноги на ногу.

- Я... Это не правильно, сэр?

- Правильно. Но я хочу быть уверенным, что это ваш ответ, а не подсказка класса. Почему вы стали бы мешать зелье верности по часовой стрелке?

Невилл облизал губы и прошептал:

- Я не знаю, сэр.

- Конечно же, вы знаете! - неожиданно резко и зло ответил Снэйп. - Я больше не желаю слышать этих слов! Извольте отвечать.

- Но я не знаю, сэр!

- Хорошо. Какие зелья вы стали бы мешать против часовой стрелки?

- Яды. Все яды, - пробормотал Невилл.

- Яды, - повторил Снэйп. - Зелье верности - это яд, мистер Лонгботтом?

Невилл замер и покачал головой.

- Не яд. И какой же вы сделаете вывод, исходя из всего вышесказанного?

- Неядовитые зелья мешают только по часовой стрелке, - прошептал Невилл.

- Ну слава создателю! Садитесь.

Невилл почти упал на скамейку, а Снэйп направился в другой конец класса.

Гарри машинально проследил взглядом за учителем, и внезапно понял, что всё стало каким-то другим. Словно... Чёрт возьми, ну сколько можно?... Словно... Да что же это?

«Я люблю его. Просто я его люблю. Вот и всё. Вот и всё...»

Нож выпал из ослабевших пальцев.

- Что с тобой? - Панси тронула его за рукав.

Гриффиндорец потрясённо посмотрел на неё.

- Ты порезался?

Гарри покачал головой.

«Не может быть... Нет. Ведь это ошибка... Ошибка. Правда же? Ну, пожалуйста... О, пожалуйста. Только не это!»

Снэйп обернулся и посмотрел на него. И Гарри понял, что не ошибся.

~* ~

Большая часть учеников уехала вчера, а завтра утром Хогвартс-экспресс должен был увезти оставшихся. Из-за этого дурацкого ремонта всем пришлось в обязательном порядке отправляться по домам, и последние два дня в школе царил настоящий хаос. Даже во время войны такого не было. По крайней мере, Гарри ничего подобного не помнил. Несмотря на то, что на каникулы в замке никого не оставалось, его всё равно празднично украсили. Хотя никакого праздника не ощущалось. Может быть оттого, что Гарри уже вырос из этого. А может быть оттого, что теперь ему всё на свете было не мило. И меньше всего хотелось веселиться по какому-либо поводу. Поводов и раньше было не слишком много, потом стало ещё меньше, а теперь-то и подавно... Для себя Гарри решил, что не хочет никакого Рождества, и постарался сделать вид, что это просто обычный день в начале каникул. И плевать ему на все эти ёлки и хлопушки с сюрпризами. Всю ночь проворочавшись без сна, Гарри вышел из замка в пять часов утра и решил, что не вернётся в комнату до самого вечера. Даже мысль о яствах, от которых ломились столы на Рождество, не заставила гриффиндорца пойти в Большой зал. Праздничное убранство угнетало его сильнее, чем слякоть на улице. Гарри больше не мог смотреть на нетающие снежинки, искрящиеся шарики и сияющие лица оставшихся в школе учеников.

Последние несколько дней гриффиндорцу пришлось ежеминутно находиться у всех на глазах - в Хогвартс приехала комиссия из Министерства, и Гарри, по настоятельной просьбе Снэйпа и профессора МакГонагалл, старательно делал вид, что весел, бодр и вполне нормален. На весь этот фарс ушло столько сил и нервов, что теперь, когда чиновники признали его вменяемым и не опасным и наконец-то убрались, Гарри хотелось одного: побыть в полном одиночестве. Если ни с кем не разговаривать, становилось легче. Не надо было делать вид, что всё в порядке, и притворяться здоровым, скрывая своё безумие.

Конец декабря был сырым, на улице постоянно царил полумрак - можно было даже днём ходить в простых очках, столь тусклый свет никак не мог повредить его глазам. Гарри бродил вокруг замёрзшего озера, проваливаясь в рыхлый снег, и старался заставить себя думать о помолвке Рона и Гермионы, объявленной вчера вечером. Только эта мысль почему-то не вызывала никаких чувств. Вообще. Должна была вызывать, но не вызывала. И Рон, и Гермиона сейчас казались ему не настоящими. Живыми картинками из иллюстрированного волшебного романа. Прошлое. В прошлом любви не было. Так, детские увлечения. Как он вообще мог думать когда-то, что любил Гермиону? Это же смешно. И так по-детски глупо... Боже мой, до чего глупо! И что ему теперь делать? Как жить, нося в себе это безумие? Понимать, что всё безнадёжно, бесполезно и никогда, НИКОГДА ни к чему не приведет.

«Господи. Пусть кончится. Пусть. Я не вынесу вот ТАК».

Гарри прислонился к стволу дерева и закрыл глаза.