Предсказание

— Все очень просто, государь, — отвечала она, вернув себе обычное хладнокровие. — Я нашла эту записку в одном из коридоров Лувра, что ведет к залу Метаморфоз, подобрала ее, прочла, а поскольку почерк оказался мне незнаком, то понесла ее к королеве-матери, намереваясь спросить у нее, не более ли она в этом сведуща, чем я. В это время у ее величества присутствовало обширное собрание поэтов и писателей, и среди них находился господин де Брантом: он рассказывал столь невероятные истории, что все смеялись до слез, и я среди прочих; причем, государь, смеялась я так сильно, что мне понадобился платок, а когда я вынимала платок из кармана, по-видимому, на пол выпала эта злосчастная записка, про которую я тогда забыла. И когда я ее хватилась, то ее уже не было ни в кармане, ни на полу рядом со мной, и я предполагаю, что ее успел поднять господин де Жуэнвиль.

— Рассказ весьма правдоподобен, — сказал король с насмешливой улыбкой, — но за правду я его не приму, как бы правдоподобно он ни выглядел.

— Ваше величество, что вы этим хотите сказать? — забеспокоилась адмиральша.

— Вы нашли эту записку? — спросил король.

— Да, государь.

— Отлично; тогда вам легко будет сказать мне, во что она была завернута…

— Но, — пробормотала адмиральша, — она ни во что не была завернута, государь…

— Ни во что не была завернута?

— Нет, — побледнев, ответила адмиральша, — она просто была сложена вчетверо.

Тут на принца де Конде мгновенно снизошло озарение.

Очевидно, мадемуазель де Сент-Андре объяснила королю пропажу записки тем, что она потеряла платок. К несчастью, то, что совершенно ясно было для г-на де Конде, было непонятно госпоже адмиральше.

И она опустила голову под пытливым взглядом короля, дрожа все больше и больше и самим своим молчанием доказывая, что королевский гнев навис над ней заслуженно.

— Госпожа адмиральша, — произнес Франциск, — для столь набожной особы, как вы, согласитесь, ваши слова — грех, ибо это ложь, причем из самых наглых.

— Государь! — пробормотала адмиральша.

— Уж не плоды ли это новой религии, сударыня? — продолжал король. — Вот тут наш кузен де Конде, хотя и католический принц, только что в самых трогательных выражениях вещал о реформе. Так ответьте теперь сами госпоже адмиральше, наш дорогой кузен, и скажите ей от нашего имени, что, к какой бы религии человек ни принадлежал, все равно дурно обманывать своего короля.

— Смилуйтесь, государь! — пробормотала адмиральша со слезами на глазах, видя, как гнев короля нарастает со скоростью прилива.

— Да, кстати, а по какому поводу вы просите у меня милостивого к себе отношения, госпожа адмиральша? — возмутился Франциск. — Если бы мне час назад рассказали о вас нечто подобное, я готов был бы, напротив, дать руку на отсечение, что вы самый несгибаемый человек в моем королевстве.

— Государь! — воскликнула адмиральша, гордо подняв голову. — Я выдержу ваш гнев, но не ваши насмешки. Да, это правда, я не подбирала вашей записки.

— Значит, вы в этом признаетесь? — с триумфом провозгласил король.

— Да, государь, — без лишних слов ответила адмиральша.

— Значит, эту записку вам кто-то передал?

— Да, государь.

Принц внимательно следил за ходом беседы с явным намерением в подходящий момент в нее вмешаться.

— Так кто же вам ее передал, госпожа адмиральша? — продолжал спрашивать король.

— Я не смею назвать этого человека, государь, — твердо заявила в ответ г-жа де Колиньи.

— Отчего же, кузина? — заговорил принц де Конде, перехватив инициативу.

— Вот именно, отчего же? — повторил вслед за ним король, довольный оказанной поддержкой.

Адмиральша поглядела на принца, словно умоляя его, чтобы он дал объяснение только что произнесенным словам.

— Разумеется, — продолжал принц, как бы отвечая на немой вопрос адмиральши, — у меня нет ни малейшего резона скрывать от короля истину.

— А-а! — вырвалось у короля, повернувшегося к принцу де Конде, — так вы знаете ключ к разгадке всей этой истории?

— Вот именно, государь.

— И каким же образом?

— Да потому, государь, — ответил принц, — что я сыграл в этом деле главную роль.

— Вы, сударь?

— Да, я, государь.

— Так почему же вы до сих пор не сказали мне об этом ни слова?

— Потому, — ничуть не смутившись, отвечал принц, — потому, что вы не оказали мне чести своим вопросом, а я не смею себе позволить рассказывать забавные истории, каковы бы они ни были, своему благосклонному суверену, не получив предварительно на то его разрешения.

— Мне по душе ваша почтительность, кузен Луи, — сказал Франциск. — Однако даже уважение имеет свои границы, и желательно предвосхищать вопросы своего суверена, когда можешь оказаться ему полезен или, по крайней мере, хочешь быть ему приятен. Так окажите же мне любезность, сударь, и расскажите мне все, что вам известно по этому поводу и по поводу вашей роли во всей этой истории.

— Я сыграл роль случая. Это я нашел записку.

— А! Так это были вы! — нахмурился король, бросив суровый взгляд на принца. — Теперь меня ничуть не удивляет, что вы выжидали, когда же я стану задавать вопросы. А-а… значит, записку нашли именно вы?

— Да, именно я, государь.

— И где же?