Предсказание

— Как раз в коридоре, что ведет к залу Метаморфоз, как только что имела честь сообщить вам госпожа адмиральша.

Взгляд короля скользнул вначале в сторону принца, потом в сторону адмиральши и, казалось, пытался установить степень соучастия этих двоих.

— Ну что ж, мой кузен, раз вы эту записку нашли, то должны знать, во что она была упрятана…

— Она не была упрятана, государь.

— Как! — воскликнул король, побелев, — вы осмеливаетесь мне заявлять, что эта записка не была упрятана?

— Да, государь, ибо имею дерзость говорить только правду, и потому имею честь повторить вашему величеству, что записка не была упрятана, но аккуратно завернута.

— Упрятана или завернута, сударь, — проговорил король, — разве это не одно и то же?

— Ах, государь, — произнес принц, — между этими двумя словами есть существенная разница. Упрятывают заключенного, а письмо завертывают.

— Я не знал, что вы такой великий лингвист, мой кузен.

— Досуг, предоставленный мирными временами, позволил мне изучить грамматику, государь.

— Итак, сударь, чтобы покончить со всем этим, расскажите мне, во что записка была упрятана, то есть завернута.

— В изящный платок с вышивкой по четырем углам, государь, а в одном из этих уголков и спряталась записка!

— Где этот платок?

Принц вытащил его из-за пазухи.

— Вот он, государь!

Король резким движением вырвал платок из рук принца Конде.

— Отлично! А теперь скажите, каким образом записка, найденная вами, попала в руки госпожи адмиральши?

— Ничего не может быть проще, государь. Спускаясь по лестнице в направлении выхода из Лувра, я встретил госпожу адмиральшу и сказал ей: «Кузина, вот записка — ее потерял какой-то из кавалеров или какая-то из дам в Лувре. Соблаговолите узнать, кто потерял записку, что вам будет легко сделать через Дандело, он сейчас начальник стражи, и любезно верните записку по назначению».

— Это, действительно, совершенно естественно, мой кузен, — проговорил король, не веря ни единому слову из сказанного.

— Что ж, государь, — произнес принц де Конде, делая вид, что уходит, — поскольку я имел честь полностью удовлетворить ваше величество…

Но король жестом остановил его.

— Прошу вас, мой кузен, задержитесь еще ненадолго.

— Охотно, государь, само собой разумеется!

— Госпожа адмиральша, — начал король, повернувшись к г-же де Колиньи, — признаю, что вы настоящая верноподданная, ибо в данной ситуации, в присутствии господина принца де Конде, вы рассказали мне все, что в состоянии были рассказать. Прошу у вас прощения за то, что побеспокоил вас. Вы свободны и можете быть уверены в нашей благосклонности. Прочее касается одного лишь господина де Конде.

Адмиральша поклонилась и вышла.

Господин де Конде охотно бы за нею последовал, но его удерживал приказ короля.

Как только адмиральша удалилась, король приблизился к принцу, стиснув зубы, с посиневшими губами.

— Сударь, — проговорил он, — вам незачем было обращаться к госпоже адмиральше, чтобы узнать, кому адресована записка.

— Каким образом, государь?

— Дело в том, что в одном из уголков платка находятся инициалы, а в другом — герб мадемуазель де Сент-Андре.

Теперь настала очередь г-на де Конде опустить голову.

— Вы заранее знали, что записка принадлежит мадемуазель де Сент-Андре, и, зная это, преднамеренно сделали так, чтобы эта записка попала в руки королевы-матери.

— Пусть ваше величество хотя бы окажет мне справедливость, приняв во внимание следующий факт: мне не было известно, что эта записка написана по вашему распоряжению и что она может скомпрометировать ваше величество.

— Сударь, коль скоро вы так великолепно знаете значение слов во французском языке, вы также обязаны знать, что мое величество не может скомпрометировать ничто: я волен делать все, что мне заблагорассудится, и никто не может в этом ничего усматривать и не смеет по этому поводу ничего говорить, а в доказательство этого…

Он подошел к столу и взял лист пергамента, где уже собственноручно написал полторы строчки.

— А в доказательство этого — вот!

И резким движением он надорвал пергамент.

— Ах, государь, пусть лучше ваш гнев падет на меня, а не на невинного!

— С того момента, как он оказался под защитой моего врага, он больше не невинный!

— Вашего врага, государь? — воскликнул принц. — Значит, король считает меня своим врагом?

— Почему же нет, если с этого момента я ваш враг?

И он разорвал уже надорванный лист на мелкие кусочки.

— Государь, государь, во имя Неба! — воскликнул принц.

— Сударь, вот мой ответ на угрозы, только что высказанные вами от имени гугенотской партии. Я их не боюсь, и вас вместе с ними, если вам вдруг вздумается стать у них командующим. Сегодня вечером советник Анн Дюбур будет казнен.

— Государь, прольется кровь невинного человека, прольется кровь поборника справедливости!

— Прекрасно, — упорствовал король, — пусть она прольется, пусть она капля за каплей падет на голову того, по чьей вине она прольется.

— На чью же, государь?

— На вашу, господин де Конде!

И, указав пальцем на дверь, заявил принцу:

— Уходите, сударь!

— Но, государь… — настойчиво продолжал уговоры принц.