Предтеча (СИ)

Харо дёрнулся, собираясь снова навалять ублюдку, но, встретившись взглядом с Керсом, только пробурчал что-то неразборчиво.

— Если ты не заметил, нас как бы здесь трое, — Твин с деланным интересом рассматривала собственную ладонь, будто видела её впервые, — а ты один. Вдруг окажется, что не такой уж ты и неуязвимый? Что думаешь, Керс, труп сжечь сможешь?

— Зачем такую шкуру портить? — ухмыльнулся тот. — Панцирь неплохой получится. А потроха прикопаем где-нибудь на заднем дворе.

Девятнадцатый отряхнул форму, обвёл их тяжёлым взглядом и зашагал в сторону казармы. Репутация Проклятой Четвёрки, которую они зарабатывали годами, теперь играла им только на руку — мало ли чего от них ожидать…

— Какого смерга, Харо? — убедившись, что Девятнадцатый свалил, Керс повернулся к другу. — Нахрена ты хистанул?

Тот состроил невинную гримасу, которая в его исполнении смотрелась не так уж и невинно:

— С чего ты взял?

— А я слепой, по-твоему? Ты ж его одним ударом снёс!

Твин была полностью согласна с Керсом: неправильно как-то способности против своих использовать, Девятнадцатый же, по сути, ничьей жизни не угрожал.

— Зря ты, Харо, на рожон лезешь. Не обижайся, но все знают, что в чистом поединке тебе с ним не справиться, — она виновато посмотрела на друга. — Как и любому из нас, впрочем. А хистовать без надобности нехорошо как-то.

Тот в ответ недобро сверкнул глазами и отвернулся.

— Да ну, нашла непобедимого, — прыснул Керс. — Переоцениваешь ты его, сестрёнка. Шкура у него, конечно, крепкая, да вот кишка тонка.

Она покачала головой. О чём с ним спорить! Может, Керс и прав насчёт Девятнадцатого, только Харо-то не особо силён в ближнем. В стрельбе из лука ему, конечно, нет равных, быть может, во всём Прибрежье, но когда вот так, лицом к лицу, он быстро теряется, концентрируясь на мелких деталях, и не успевает за противником.

Хотя осуждать его всё-таки несправедливо. Понятное дело — мальчишки, отвоёвывают своё место в стае, но лучше это делать с умом, чтобы потом у Стены не торчать.

Зайдя в казарму, Твин покрутила головой в поисках Слая, но тот, видимо, ещё не вернулся. И почему она должна постоянно бегать за ним?! Вечно его где-то носит, но и без него тоже как-то не так…

Твин не помнила ни единого дня из жизни до Легиона, даже дорога в Опертам сохранилась в памяти бессвязными обрывками. Но чего ей никогда не забыть — того яблока в руке мальчишки, протянутого в попытке утешить, когда она рыдала в тёмном углу казармы. Это был первый день в терсентуме, и его она запомнит до самой смерти, потому что именно тогда в её жизни появился Семидесятый.

С тех пор они стали не разлей вода, а потом как-то уж само так вышло, что на смену их дружбе пришло нечто иное. Только вот к чему это всё приведёт? У них ведь и так нет будущего, как и у любого в Легионе. Глупо дразнить себя несбыточными мечтами, слишком опасный путь вникуда. А они всё равно, со слепым упорством, цепляются за эту мёртворождённую любовь как за последнюю возможность почувствовать себя живыми, коснуться недосягаемого, дозволенного только свободным. Теперь пришло время и им пожинать плоды. Как будто раньше не знала, что будет в итоге! Нет, ну правда, на что она надеется?

«Ты лжёшь даже самой себе!»

Какого смерга! Альтера должна была заглохнуть как минимум до утра.

«Тебе плевать и на своего дружка, и на остальных. Ты просто ничтожная тварь, которая боится одиночества».

Твин зажала уши. Бесполезное решение, голос-то в голове.

«Заткнись! Ты ни черта не понимаешь!» — мысленно прокричала она.

«Не понимаю? — расхохоталась Альтера. — Да я вижу тебя насквозь! В прямом смысле слова, детка».

Твин замотала головой, прогоняя подальше навязчивый голос. Эта дрянь умеет бить по больному, лучше не обращать на неё внимания, отвлечься на что-нибудь.

Вытянув из-под койки жестяную коробку, оставленную ей в наследство одним старшаком, она извлекла пузырёк с чёрной краской и придирчиво осмотрела иглы. В своё время Твин просто нравилось наблюдать, как Двести Десятый набивал татуировки желающим, а потом и сама напросилась к нему в ученицы. От него-то она и узнала, что кость месмерита идеально подходит для работы: заточенные на конце сколы остаются острыми достаточно долго.

— Харо! Гони сюда!

Тот вопросительно посмотрел на неё. Твин жестом велела скинуть рубаху и, оценив рисунок на груди, недовольно покачала головой:

— Придётся поправить это безобразие. Готов?

Кивнув, Харо поудобнее устроился на койке. Твин зажгла масляный светильник и умостилась на друга сверху.

Альтера наконец заткнулась. Добилась желаемого и свалила, как обычно. Понять бы ещё, с чего она такой активной стала.

Иглы оставляли под бледной кожей чёрные точки, которые постепенно сливались в линии, а те в свою очередь в замысловатые узоры. Харо стал первым, на ком она опробовала своё мастерство, и, судя по всему, получалось у неё неплохо. Со временем и другие собратья начали приходить с просьбой изобразить что-нибудь эдакое, а сейчас её художества носит на себе добрая половина терсентума.