Преемники. От царей до президентов

Вы увидите из "Наказа", как я на пользу моей империи обобрала президента Монтескье, не называя его: надеюсь, что если б он с того света увидел меня работающею, то простил бы этот плагиат ради блага 20 миллионов людей, которое из того последует. Он слишком любил человечество, чтобы обидеться на это; его книга служит для меня молитвенником.

Русским читателям Екатерина не сочла нужным указать источники, использованные ею в работе над документом. Таким образом, для депутатов, собранных Екатериной со всей страны с целью рассмотрения проекта уложения, "Наказ" являлся отражением воли и разума верховной российской власти и лично императрицы.

Сама комиссия по рассмотрению проекта уложения собиралась из представителей правительственных учреждений и из депутатов от различных разрядов или слоев населения. В результате набралось 564 участника со всей страны. Статус депутата был необычайно, беспримерно для русской истории высок. Члены комиссии не только получали хорошее жалованье, но и пользовались иммунитетом. Они находились под личной защитой императрицы, причем на всю жизнь, "в какое бы прегрешение ни впали". Депутаты освобождались от смертной казни, пыток и телесного наказания, имущество их могло быть конфисковано только за долги.

Никто из российских подданных не пользовался тогда такими преимуществами. Иначе говоря, власть создала самые благоприятные условия, чтобы депутаты высказывали свое мнение откровенно, не боясь последствий. Сами выборы депутатов и организация работы комиссии — все это было максимально приближено к парламентскому европейскому опыту.

Созыв депутатов на совещание сопровождался небывалым для России требованием — привезти с собой пожелания народа. Таким образом, опыт самокритики предельно расширялся. Пожеланий оказалось множество, тысячи. Если власть хотела получить объективную информацию к размышлению, то она ее получила в полном объеме. В пожеланиях и жалобах властям нашли отражение все главные российские болячки. Да и сам "Наказ" охватывал, как и положено проекту уложения, огромный массив вопросов, касался всех сторон жизни государства, а потому заставлял депутатов предпринять действительно серьезный анализ ситуации в стране.

Документ, подготовленный Екатериной, предлагал гражданам оглянуться вокруг. Власть им ничего не обещала, но уже готова была выслушать их мнение. Более того, получалось, что власть сама напрашивалась на критику, поскольку в "Наказе" поднимался вопрос об ответственности государства перед гражданами.

Наконец, документ призывал рассматривать все вопросы не вообще, а под вполне определенным западноевропейским углом. "Наказ" убеждал, что в реформировании общества идти необходимо не на Восток, а на Запад. Россия есть европейская держава, констатировал документ. Екатерина в "Наказе" писала:

Доказательство сему следующее. Перемены, которые в России предпринял Петр Великий, тем удобнее успех получили, что нравы, бывшие в то время, совсем не сходствовали с климатом и принесены к нам смешением разных народов и завоеваниями чуждых областей. Петр Первый, вводя нравы и обычаи европейские в европейском народе, нашел тогда такие удобности, каких он и сам не ожидал.

В ходе преобразований Петр, как известно, столкнулся не столько с "удобностями", сколько с сопротивлением материала, но требовать от "Наказа", ставшею своего рода манифестом или ориентиром, серьезною разбора петровских реформ не стоит. Главное, что проект уложения подтвердил курс Петра, и именно этим курсом депутатам предлагалось следовать в ходе обсуждения документа.

Если говорить о каких-то конкретных результатах, то можно констатировать, что работа комиссии закончилась провалом. Разнородный состав собрания (где представителям высшей элиты приходилось договариваться с делегатами низов, петербуржцам — с сибирскими кочевниками, где рядом сидели европейски образованный вельможа и безграмотный землепашец, где французская речь смешивалась с провинциальным говорком) обрекал работу комиссии на бесконечные споры. Между тем из разговора была исключена еще огромная масса крепостных — почти половина населения империи. К тому же делегатам было трудно, попросту невозможно в один присест согласовать хаотичный, разнородный, разновременный и противоречивый свод существующих российских законов с пожеланиями передового даже для Запада "Наказа".